Пендрагон
Шрифт:
Артур низко наклонил голову. Он плачет? Нет. Когда он снова поднимает глаза, они чистые и сухие.
— Прошу прощения, лорд Экториус. Я потерял лошадь, которую вы мне дали.
— Не расстраивайся, парень. Это всего лишь лошадь, Бог другую пошлет. — Экториус снова недоверчиво качает головой.
— В следующий раз у меня получится лучше, — заверяет Артур. Он говорит это очень твердым голосом.
— Обязательно, — обещаю я ему, — только не сегодня. Для тебя охота окончена. — Артур хочет что-то возразить, но я не слушаю. — Возвращайся в крепость и поразмысли
Им мои слова не по нраву, но прекословить они не решаются. Садятся вдвоем на лошадь Кая и уезжают. Пока Раддлин хоронил двух мертвых собак, мы расседлали погибшего коня Артура и поволокли снаряжение к нашим лошадям. Никто не сказал ни слова; даже собаки молчали.
Никто из нас, включая Раддлина, не понимал, как относиться к тому, чему мы стали свидетелями. Слова тут не годятся, поэтому мы молчим. Но мы видели чудо, и отныне оно будет жить в наших душах. Конечно, это было чудо, а может, даже знамение.
Оно исполнится в должное время. Тогда я не знал, что оно означает, теперь знаю. Нам явили свидетельство Божьего благоволения к Артуру и предзнаменование грядущего испытания. Однажды я увижу, как этот самый молодой человек так же отчаянно противостоит великому и ужасному противнику, владеющему быстрой и верной смертью. И когда этот день наступит, Артур станет бессмертным.
КНИГА ВТОРАЯ. ЧЕРНЫЙ ВЕПРЬ
Глава 1
Дни уходят назад; они мельчают, они убегают. Как же быстро! Но не проходит и дня, чтобы я не вспоминал с удовольствием о царствовании Артура, сына Аврелия. А поскольку он был сыном Аврелия, что бы ни говорили невежественные клеветники, я делал все для того, чтобы сын носил такую же корону, как и его отец.
Вы извините меня, если я ничего не скажу о том долгом периоде раздоров, который мы пережили по вине некоторых южных лордов, или о жестоких битвах с сэксенами, которые последовали за этим. О тех потерянных в войне годах написано более чем достаточно — даже маленькие дети знают сказки наизусть. Скажу только, что после семи лет непрекращающихся боев Артур сломал хребет варварскому войску у холма Бадун: страшная битва, длившаяся три дня и стоившая жизни тысячам человек. Тогда Артур еще не был королем!
Я был там, да. Я видел все это, и все же ничего не видел: я был слеп после встречи с Морганой. Как вы помните, за некоторое время до Бадуна я оставил воинство и отправился на юг, решив раз и навсегда сломить власть Королевы Воздуха и Тьмы. Ужасная Моргана в то время начала интересоваться делами Артура, и я не мог стоять в стороне и смотреть, как она плетет свои коварные сети вокруг будущего Верховного Короля Британии.
Я пошел один, и никого не поставил в известность о своих намерениях. Пеллеас отправился за мной и не вернулся — да помилует его Бог Вседержитель. Я знаю, что Моргана убила его. Она и меня чуть не убила. Бедивер и Гавейн нашли меня в Льонессе и вернули обратно:
После кровавой бани в Бадуне, необходимой, но страшной, мы пришли в аббатство Майрос, чтобы отдохнуть и поблагодарить за одержанную победу. Аббатство больше напоминало руины, но добрые братья вернулись и уже начали ремонт. Место это расположено неподалеку от Бадуна, в пределах видимости этого залитого кровью двугорбого холма, — Артур выбрал аббатство, чтобы вознести благодарственные молитвы.
Мы пробыли там два дня, а затем перевязали раны и продолжили путь вверх по Долине Твид к Каэр Эдину, где лорд Экториус устроил в нашу честь великий пир. Три дня и три ночи мы сидели за столами, ели и пили, исцеляя наши израненные в боях сердца и души в обществе истинных мужчин.
Добрый Эктор, последний представитель своего благородного рода, не пожалел для нас ничего. Хорошему хлебу и жаркому не было конца; эль и густая медовуха не иссякали — не успевала одна чаша опустеть, как появлялась другая, их наполняли из огромной бочки, установленной прямо в пиршественном зале. Белая пена и искрящийся янтарь наполняли чаши лордов Британии! И мед был сладок, как поцелуй девицы, сладок, как мир между знатными мужчинами!
— Я не понимаю, Мирддин, — прошептал Эктор, отводя меня в сторонку вечером третьего дня. — Бочки с элем не пустеют.
— Разве? Вряд ли это из-за отсутствия усердия, — ответил я.
— Так именно это я и имею в виду!
— Ты пока не сказал, что именно имеешь в виду, мой друг, — мягко упрекнул я. — Говори прямо, Эктор.
— Эль должен был давно закончиться. Мои запасы не так уж велики.
— Значит, ты ошибся в подсчетах. Такая, знаешь ли, приятная ошибка!
— Но эля меньше не становится, — настаивал он. — Я уже много раз посылал слуг, а бочка все полная.
— Ну, в таком загуле слугам немудрено запутаться. А может, мы и выпили не так уж много, как ты думаешь.
— Да что ж я, не знаю собственной пивоварни? — возразил Экториус. — Посмотри на них, Мудрый Эмрис, и еще раз скажи мне, что я ошибаюсь.
— Это ты можешь посмотреть, Эктор, — ответил я, прикасаясь к повязке на глазах. — Вот и рассказал бы, что видишь.
— Ты же прекрасно понимаешь, что я хочу сказать! — раздраженно проговорил Эктор.
— Да успокойся ты, я тебе верю.
— Позову Дифрига — он знает, что делать.
— Да, — согласился я, — пошли за добрым епископом. Он будет моими глазами.
Экториус ушел. А пир не утихал; круговорот кубков и чаш не прекращался. Вскоре из-под пены проглянуло дно бочки. Народ немедленно потребовал от слуг наполнить чаши. В этот раз я решил вмешаться.
— Проводи меня на пивоварню, — приказал я старшему слуге и взялся за его плечо.
Он вывел меня из зала и вскоре мы подошли к одной из крепких хозяйственных построек Эктора. Внутри стояли три большие дубовые бочки — две для эля и одна для меда.
— Позови пивовара, — распорядился я. — Хочу поговорить с ним.