Пендрагон

Лоухед Стивен Рэй

Я встал и сердито сказал ему:

— Я долго ждал тебя.

— Даже если каждый удар сердца приравнять к тысяче лет, — ответил он, — ты не ждал и половины времени, потраченное на твое ожидание мной. — При этом он гневно сверкнул на меня глазами, подобными черным грозовым тучам. — Я ждал тебя всю жизнь.

— Кто ты?

— Я — Король Лета, — ответил он.

— Я ваш слуга, господин. — Я преклонил перед ним колени.

— Встань, маленький человек. Ты никогда не был моим слугой, — усмехнулся он. — Ибо как может слуга не узнать своего господина?

—

Но я никогда вас не видел, — оправдывался я. — Но и без того готов служить вам во всем.

— Нет. Ты — фальшивый слуга. Будь ты и в самом деле моим слугой, услышал бы мой призыв. И знал бы, что у меня в руках.

— Но как вы могли звать меня, даже не зная моего имени?

— Мирддин, — ответил он печально, — еще до начала мира я воспевал твое имя.

— Простите меня, господин, — воскликнул я. — Я не слышал… я не знал.

Он посмотрел на меня с печалью и презрением и поставил чашу рядом с арфой. Я понял, что сейчас он уйдет.

— Господин, умоляю вас! Не уходите! — взмолился я.

Он остановился и оглянулся через плечо.

— После меня придет другой, он поведет тебя обратно тем же путем, которым ты пришел.

Затем Летний Король исчез, и я снова остался один. Я смотрел на камень и высеченные на нем символы; смотрел на арфу, но не играл на ней; и думал о смысле чаши.

Снова минули три дня и три темных ночи на вершине одинокого холма. Разбудили меня на этот раз удивительные звуки. Я встал и прислушался. Кто-то пел чистым, сильным голосом. Мое сердце забилось быстрее. Я узнал этот голос... хотя слышал его только один раз прежде — ибо нет подобного ему на всем свете, и вообще нигде больше. Я слышал голос, я узнал его!

Талиесин!

Глава 4

Ко мне приближался великолепный мужчина: блестящие волосы, как мерцающий лен, темно-голубой плащ, похожий на ночное небо, усыпанное звездами; белая туника, штаны из мягкой кожи. В правой руке он держал рябиновый посох, а через плечо на ремне висела арфа. Так мог бы выглядеть могучий бард Пендервид. Я застонал от сожаления, когда понял, что таких бардов на земле больше нет.

Великий Свет, где сильные мужи былого, чьи слова оживляли мертвых и воспламеняли добро в самых холодных сердцах? Где люди, славные великими делами, о подвигах которых слагают легенды?

— Привет тебе, Талиесин! — воскликнул я, спеша ему навстречу. Он, казалось, не слышал меня, потому что намеревался пройти мимо. — Талиесин, подожди! — закричал я. Он остановился и взглянул на меня, но не поздоровался.

— Я тебя знаю, маленький человек? — спросил он, и вопрос пронзил меня, как удар меча.

— Знаешь ли ты меня?! Но я… Талиесин, я твой сын.

Он внимательно осмотрел меня с головы до ног.

— Это ты, Мирддин? — спросил он наконец. Губы его неодобрительно поджались. — Что с тобой стало, сын мой?

— А что со мной такое? — ошеломленно спросил я. — Неужто я так сильно изменился?

— Сказать по правде, если бы ты сейчас не окликнул меня по

имени, я бы тебя не узнал. — Он указал на инструмент, прислоненный к камню. — Это арфа Хафгана. Зачем она здесь?

Я смутился, поднял арфу и взял пару аккордов. Ничего, кроме бессмысленного набора звуков, мне извлечь не удалось. Я попытался спеть что-нибудь и смог издать только какой-то задавленный звук.

— Хватит! — воскликнул он. — Если не умеешь играть, оставь эту вещь! В твоих руках она бесполезней гнилой палки.

Затем он подвел меня к вершине холма и указал на голубовато-зеленое море, расстилавшееся под нами. Он велел посмотреть и сказать, что я вижу.

— Я вижу царство Могущественного Манавидана, — ответил я, — отделяющее островные народы друг от друга.

— А там? — Он указал на длинную полосу вдоль побережья.

— Я вижу волны, непрестанно движущиеся, белоснежных слуг Владыки Моря.

Талиесин нахмурился.

— Это не волны. Посмотри еще раз, Невежественный, но на этот раз смотри внимательно. Скажи мне, что ты видишь.

Сколько я не смотрел, я видел лишь волны, накатывающиеся на берег и отступающие. Талиесин казался очень недовольным моим ответом.

— Как это может быть? — вскричал он. — Ты смотришь и не видишь! Тебя оставил Свет проницательности?

Он простер руку к горизонту и широко растопырил пальцы.

— Это не волны, — заявил он. — Это лодки людей, бегущих с родины. Бритты уходят, Мирддин, в такой спешке и в таком количестве, что даже океан волнуется.

Как только он произнес эти слова, волны и в самом деле превратились в лодки, белые гребни стали парусами, их были сотни и сотни, тысячи и тысячи, и все держали путь от берегов Инис Прайдейн.

— Куда они идут? — спросил я, понимая, что вижу катастрофу, еще не бывалую на Острове Могущественных со времен создания.

— Они бегут в царства, гораздо более низкие, чем земля их рождения, — печально ответил Талиесин. — Там их ждет тяжелая жизнь под властью недостойных правителей.

— Но почему? Почему они покидают земли и короля?

— Они боятся, — просто объяснил Талиесин. — Их надежда не оправдалась, и свет, питавший ее, погас.

— Их надежда — Артур, его жизнь — их свет, — возразил я. — Они напрасно бегут, ведь Верховный Король жив, и он в Британии.

— Да, — согласился Талиесин, — Артур жив, но откуда им знать? Нет никого, кто воспел бы его деяния, некому вознести ему хвалу и таким образом воспламенить души людские. — Он обратил на меня обвиняющий взгляд. — Где барды, воспевающие доблесть Артура и зажигающие мужество в сердцах людей?

— Я здесь, отец, — сказал я.

— Ты? Ты, Мирддин?

— Поскольку я главный бард Британии, — сказал я с гордостью, — это мой долг и мое право. Я воспеваю подвиги Артура.

— Это как? — удивленно спросил он. — Ты не в состоянии прочитать надписи на камне, ты не можешь извлечь музыку из сердцевины дуба; ты не можешь пить из возвышенной чаши. Возможно, ты — главный бард муравьев и насекомых, но ты не Истинный Бард Британии.