Пенсионер – пионер
Шрифт:
Завтрак незамысловат: жареная на сале яичница с зеленым луком и помидорами. Такой удар холестерина может пережить лишь молодой организм. Но нам работать целый день, так что сметаем все, берем на обед картошку с салом и овощами и двигаем к забору. Там стоят велосипеды. Кто же передвигается по деревне пёхом? Велик Серегиного дядьки дали мне.
Фронт работ намечен еще вчера, поэтому сразу идем в каптерку. У нас имеется свой ключ. Забираем инструменты и краску. Она подотчетна, потому что желающих покрасить что-то в деревне всегда полно. И кому интересен этот ужасный синюшний цвет? Сегодня я кроме робы намотал
Работа идет споро. Это в первые дни шло привыкание к процессу и тратилось часы на затирание огрехов. Ловкое тело деда и здесь пригодилось. Во время небольшого перерыва к нам заглядывает мордатый Колян. Он из местных, но вечно околачивается где-то на шабашках.
— Долго тут будете?
— А тебе чего?
Серый Николая отчего-то недолюбливает.
— Так, плинтуса положить.
— В понедельник закончим.
— Чего так долго?
— Тебе то что? Мы и так график опережаем. Завтра после обеда окна покрасим, в понедельник приходи.
Колян побагровел:
— Ты, малый, не борзей!
Этот наглец надоел и мне. Я соскочил с подоконника, где мы пили морс, и взял в руки приглянувшийся обломок черенка. Затем неожиданно для себя ловко прокрутил его «восьмеркой» буквально перед физиономией Николая. Тот оторопело отшатнулся.
— Хулиганите?
— Пока нет, — я крутанул черенок как меч. Этим движением удобно по кумполу бить.
— Жаловаться на вас буду.
— Иди-иди!
— Ловко ты его! Как это у тебя так получается?
У Сереги не вышло, он просто машет, как оглоблей, а палку надо крутить. Я же удивлен, что относительно тяжелое дерево вертелось у меня так легко. Был грех, прошлой осенью занимался с фанатами «световых» мечей. Баловство, конечно, но красиво! Мы заучивали движения, взятые непонятно откуда. Затем я связался с компанией Романа и забросил занятия. А зря. Здесь же ловкое тело деда просто повторило мои движения с большей скоростью. Я взял в руки невесть откуда взявшуюся в классе арматуру. Тяжелее, но движения можно повторить. Механика же одна!
— Да так. Видел тут у одного.
— Ага, — Серега поглядывает на меня с подозрением. — Плавание, баскетбол, теперь это.
Смотрю на товарища и решаюсь. Надо же на кого-то опираться.
— Да после того удара о штангу меня временами клинит. Как будто вспоминаю то, что не делал. А кое-что из памяти исчезло или вспоминается понемногу.
— Понимаю, — Серый взирает на меня с любопытством. — Сестра твоя что-то про амнезию рассказывала. Да заметно, что ты некоторых не сразу узнаешь.
— Да, вот такая засада, — вздыхаю я, — поначалу придется непросто.
— Да не боись, помогу!
— Спасибо. Только Серый, ты того, не говори никому. В дурку мне неохота, потом в армию не возьмут.
— Я что, без понятия? Давай, работать! Нам эту стену надо до обеда закончить! Иначе не успеем к танцам собраться.
— Поехали!
Мне радостно, что получилось отчасти решить проблему с моими
И что странно. Союз семидесятых иногда здорово отличается от моего времени в плане общения. Люди более коммуникабельны и открыты. Это совсем не походит на те представления, что я вынес из фильмов и сериалов про эту эпоху. Вот и не верь словам деда, что поносил современных «творцов». Мне здесь комфортно, вовсе не ощущаю изгоем. Разве что излишняя простота местных иногда мешает, но к этому уже привык.
Но в целом люди не особо отличаются. Есть крикуны, есть и ребята — душа нараспашку или, наоборот, людишки в футляре. В целом же иностранцы в будущем от россиян отличаются радикальней. И до сих пор я ни разу не пересекся с так называемым тоталитаризмом. Разве что пресса и телевидение перенасыщено убогой пропагандой. Но, похоже, что у местных на нее стойкая прививка. И это самое загадочное. Они честно любят Родину и готовы встать за нее, но абсолютно не переваривают официальные лозунги. Прямо раздвоение личностей.
— Вы что мне принесли?
Иринка обидчиво надула губы:
— Самый писк моды. Брат носил до армии.
Может в их поселке это так, но в Зареченске я такого не встречал. Мало того, что клеши буквально метут улицу, так еще и заделаны снизу гнутыми монетами. Ни фига себе у них мода! Вот рубашка хороша. Темно-желтая с широкими воротниками. В такой и в будущем можно ходить, как с винтажной. Но брюки — просто горе.
— Нормалек! Первый парень на районе!
Сереге подобрали одежду интересней. Широкие брюки в полоску, набивная рубашка. Стиляга! Еще и сверху пиджачок. Заметив, мой взгляд, Серый отмахнулся:
— Не гоняй! На один вечер. Все равно танцевать только с Иришкой будешь.
Девушка, помогавшая мне собраться, внезапно взбрыкнула:
— Это мы еще посмотрим!
«Вот коза!»
Странные у нас взаимоотношения. Её парень в армии, и сама она меня старше на два года. Уже и училище закончила, в школе учительницей младших классов работает. Хотя по виду и не скажешь. Юна и хороша. И мне с ней отчего-то легко. Или этого оттого что я знаю, что все ненадолго. Да и опыт общения с девушками небольшой. Было, да, но там все сложно. Затем рыжуха зацепила, вконец сгубив. Вот и все, чего добился Никита в жизни.
— Ростя, иди, тебя Наталья причешет.
Шли на танцы с парнями, что проживают на нашей улице. Мы ведь постоянно по вечерам с ними. Так что я расслабился, предвкушая знакомство с «Особенностями деревенской дискотеки». Хотя этого слова аборигены не знают. Может, оно появится позже? Но вроде стиль Диско из семидесятых? Как хреново мало знать. А ведь говорил дед… Перед клубом толпится народ. Поселок большой, приезжают и из ближних деревень. То и дело мимо проносятся парни на мотоциклах, ревя моторами. Прямо сход байкеров не меньше. В целом мирно и дружелюбно. Поначалу на нас посматривали, пока не признали Серегу. За год он здорово вымахал. Меня тут же приняли за своего. Тем более парни узнали, что мы в школе работаем. Это не приезжие чужаки, студенты.