Пентагон должен быть разрушен!

Березин Федор Дмитриевич

Лоджи Хеллер раздавил сигарету о тарелку и воззрился на смятый окурок. Не являлось ли это символом уничтожения мужского начала?

В общем, капеллан на борту «Голубого кита» требовался донельзя срочно.

119

Любитель лошадей

В чем ныне слабость североамериканских гринго, размышлял перуанский подполковник Гроот Анисето, волею судьбы опять проскочивший мимо столицы Лимы и заброшенный ныне в Центральную Америку. В том, что за последние лет эдак сорок они окончательно привыкли воевать с недоразвитыми армиями, так же, как пираты Писарро. Там пушки и лошади против дротиков, здесь спутники и «томагавки» против

старых гусеничных машин. И в принципе, исходя из предполагаемой двадцатым веком вечной экспоненты прогресса, диспропорция обязалась не только сохраняться, но в бешеном темпе нарастать. То есть на каком-то этапе фотонные звездолеты-штурмовики и орбитальные гипнотические излучатели супротив все тех же танков, ну пусть уже не на гусеницах, а на какой-нибудь воздушной подушке. А через некий небольшой этап сверхсветовые, роющие подпространственные туннели галактолеты, снаряженные вместо ракет искусственными «черными дырами», а против, ну максимум, лазерные автоматы, а может быть, все те же гусенично-стальные коробки или, еще хуже, деревянные дротики с каменными наконечниками.

К сожалению некоторых, оказалось, что экспонента с прогрессом все-таки чрезвычайно поспешный вывод. Может, где-то в соседней галактике, но никоим образом не здесь. А потому на бумаге, может, и гравитационные бомбы, однако до внедрения… Хотя, разумеется, ходят упорные слухи, что недавнее крупное землетрясение в Африке вызвано испытаниями новой пентагоновской «игрушки». Все не исключено. Однако общее правило, тем не менее, таково, что экспонента преобразуется в нечто куда более пологое, и кто знает, вполне допустимо, начинает соскальзывать обратно. И еще хуже. Ведь те, отсталые участники с дротиками и гусеницами, они-то еще движутся по той самой, уже оборвавшейся для вас экспоненте вверх. Пусть не так рьяно, но зато, наблюдая перед глазами первопроходца, гораздо более целенаправленно. И как следствие? Качественный разрыв в вооружении сокращается. Да, у флибустьера Писарро имеются пушки и седла. Но ведь теперь и у Великого Инки Атауальпа тоже водится порох. Да, история не повторяется, но, похоже, можно попробовать ее переиграть.

А потому, например сейчас, у американских коммандос компьютеризированная амуниция, спутниковая коррекция и плазменные винтовки. Невелика новость! У нас, конечно, нет сверхсильных икроножных мышц, основанных на памяти металла, однако для переноски тяжестей наличествуют лошаденки, те самые, писарровские. И еще красивая, для необученных смотрящаяся китайской грамотой, картинка местности, переданная из интернационального космоса. Учитывая количественный перевес новоинкской армии, имеется хороший шанс разгромить господина Писарро подчистую.

Самая большая его слабость — это прежняя уверенность в своем тактико-техническом превосходстве.

120

Новая морская формация

Сегодня акустик Алджернон строил глазки, а наблюдающий это представитель «старой формации» лейтенант-юниор Маурисио понимающе подмигнул. И то, и то недопустимо, но что можно сделать? На специалиста шестого класса Алджернона подать в суд за попытку совращения, а командира смены Маурисио отчитать на офицерском собрании за попытку панибратства с начальством? Или, чисто по-мужски, двинуть Алджернона в челюсть? Тогда уж лучше лейтенанта! Он ближе по служебной лестнице, и это как-то можно разъяснить трибуналу — с матросом будет сложнее, могут «пришить» превышение полномочий. Кроме того, и главное, в случае Алджернона присобачат нетерпимость в отношении сексуальных меньшинств. А это уже пахнет не просто снятием с должности — тюремными нарами, причем весьма вероятно, годом и более. Хотя, может, где-то Алджернон

и относился бы к реальным «меньшинствам», но уж в «Голубом ките» — ни в коем случае. Короче, лучший вариант сделать вид, что ничего не было. Лейтенант-юниор, будем надеяться, повзрослеет, поймет. Ну а на представителя «новой морской формации» Алджернона — наплевать. И вообще, если бы это были все беды, можно было бы жить и радоваться.

Однако вечером — естественно, не соответствующему реальному, а по принятому у подводников распорядку, где-то там, над волнами, — в каюту постучали. Лоджи Хеллер вывел на экран изображение. Это был матрос-торпедист Фолько Ильяцио. Мало того что из итальянцев и как следствие интуитивно подозреваемый в связях с «Коза нострой», так еще и из «новых».

— Чего тебе? — спросил его спешно одевшийся по полной форме командир (не хватало еще принять представителя «формации» в трусах).

— Сэр, у меня вопрос интимного свойства, — отрапортовал Ильяцио.

— Это насчет чего? — капитан «Голубого кита» напрягся и почти незаметным движением проверил застежку на ширинке.

— Можно пройти к вам в каюту?

— Извини, но нет! — отрезал Хеллер, но тут же, опасаясь будущих жалоб командованию за грубость, объяснился. — Понимаете, у меня там разложены оперативные планы. У вас не хватает допуска и ранга.

— Ну, тогда я здесь, ладно?

— Да, то есть… А что, собственно?

— Ну, расскажу…

— А, просто расскажешь? Ну, тогда давай.

— Так вот, господин кэптен, я подозреваю своего супруга в неверности.

— Да? — произнес Лоджи Хеллер и снова пожалел об отсутствии на борту капеллана. Как бы было хорошо переадресовать все подобные проблемы на его шею. — И что, собственно?

— Как это, «что собственно»? Мы же с вами, сэр, на борту боевого корабля. Если я буду сильно переживать, то могу где-нибудь ошибиться, правильно? Уронить при зарядке торпеду или сделать еще чего похуже.

— А что именно? — с подозрением спросил Хеллер.

— Нет, это я так, в общем. Я ведь не отказываюсь от службы. Просто почему всем «до лампочки» мои семейные отношения? Ведь должен же кто-нибудь или какие-нибудь службы приструнить моего партнера, так?

— Ну да, конечно, — промямлил командир лодки. — Послушай, а как… Ну как проявляются его измены?

— Понимаете…

— Только прошу, без подробностей! Я имею в виду, анатомических.

— Конечно, это же интимная тайна, — расширил чуть подкрашенные глаза Фолько Ильяцио. — Значит, когда я на дежурстве, он явно водит кого-то в дом.

— В дом?

— Ну, в нашу совместную каюту, разумеется. Я, например, находил как-то не свои духи и…

— Извини, Ильяцио, это уже относится к тому, о чем я слушать не намерен, — перебил Хеллер. — Давай подумаем, что можно сделать?

— Господин кэптен, лучшим вариантом стала бы, конечно, совместная служба на одном боевом посту, но…

— Да, но твой… э-э… партнер — он же реакторщик, правильно? А ты — торпедист. У вас разные специальности. Кто вам мешал выбрать пару поудобнее?

— Сэр, любовь такая штука — она не спрашивает.

— Любовь? Ах, да. Ладно, и что же делать, если специальности все-таки разные?

— Понимаете, сэр, ну пусть тогда у нас совпадают смены по часам.

— Но он же реакторщик, Ильяцио! Ты ведь в курсе, что там есть некоторая радиация, по крайней мере возможность получить некую дозу, — Лоджи Хеллер чуть не спросил: «Кстати, не сказывается ли данное обстоятельство на интимной области». Но, естественно, мыслей не раскрыл. — А как известно, у ядерщиков несколько другой график, чем у остальных специалистов. Тут я ничего сделать не могу, это произведено по настоянию ассоциации американских врачей. Так что…