Пентаграмма

Несбё Ю

Какое-то мгновение Харри не понимал, где он и что с ним случилось. Потом, открыв глаза, сообразил, что лежит на спине. В затылке чувствовалась тупая боль. От его падения с сухого пола взметнулось облачко пыли, и Харри жадно ловил ртом воздух. Тяжелый чехол давил на него, ему казалось, будто он тонет, будто его запихнули в огромный пластиковый пакет с водой. В панике он ударил по гладкому чехлу рукой, и кулак ощутил что-то мягкое и податливое.

Харри замер и лежал теперь совершенно тихо. Мало-помалу его отпустило, и теперь ему уже не казалось, что он тонет. Ему

казалось, что он утонул: по ту сторону серого пластика он увидел чьи-то остекленевшие глаза.

Так нашли Мариуса Веланна.

Глава 30

Суббота. Арест

За окном тихо, словно робкое дыхание, пронесся блестящий серебристый авиалайнер. Беата смотрела на Олауг Сивертсен. Та, вытянув шею, глядела в окно и часто моргала. Морщины на ее старых руках казались узкими долинами, темно-синие жилы — реками, а костяшки пальцев — горами с белыми снежными шапками. Беата посмотрела на свои руки. Подумала, что пара рук может сделать в течение жизни. И что не может или не в силах сделать.

В девять пятьдесят шесть Беата услышала, как скрипнула калитка и кто-то зашагал по гравиевой дорожке.

Она встала, сердце забилось легко и часто — как счетчик Гейгера.

— Это он, — сказала Олауг.

— Точно?

Олауг грустно улыбнулась:

— Я слышала, как он ходит по этой дорожке, когда он был еще маленьким. А когда он вырос и стал возвращаться домой поздно, я, бывало, просыпалась от звуков его шагов. Он пройдет всю тропинку за двенадцать шагов. Можешь посчитать.

В двери неожиданно возник Волер:

— Кто-то идет. Оставайтесь здесь. Что бы ни случилось. Хорошо?

— Это он, — сказала Беата и кивнула на Олауг.

Волер кивнул в ответ и снова исчез.

Беата положила на руку старушки свою ладонь:

— Все хорошо.

— Вот увидите, это ошибка, — сказала Олауг, не глядя на нее.

Одиннадцать, двенадцать. Беата услышала скрип входной двери.

Потом — крик Волера:

— Полиция! Мое удостоверение — на полу перед тобой! Бросай пистолет, или я стреляю!

Она почувствовала, как вздрогнула рука Олауг.

— Полиция! Убери пистолет, или мне придется стрелять!

Зачем кричать так громко? Ведь между ними не больше пяти-шести метров.

— В последний раз предупреждаю! — крикнул Волер.

Она встала и вынула из кобуры на поясе револьвер.

— Беата… — дрожащим голосом позвала Олауг.

Девушка посмотрела ей в глаза и увидела в них мольбу.

— Бросай оружие! Ты целишься в полицейского!

Четырьмя шагами Беата пересекла кухню, открыла дверь и с изготовленным оружием шагнула в коридор. В паре метров спиной к ней стоял Том Волер, а в конце коридора — мужчина в сером костюме. В одной руке он держал чемодан. Когда Беата выходила из кухни, в ее голове уже был план действий, и сейчас она испытала некоторое недоумение.

— Стреляю! — крикнул Волер.

Беата увидела онемевшее, с открытым ртом лицо с мужчины в конце коридора. Плечо Волера дернулось вперед, готовясь встретить отдачу.

— Том…

Она

произнесла это тихо, но Том Волер замер, как будто ему стрельнули в спину.

— У него нет никакого пистолета, Том.

Беате казалось, что она смотрит кино. Кто-то нажал на паузу в середине абсурдной сцены, и она застыла, и только кадр подрагивал время от времени. Беата ждала выстрела, но выстрела не последовало. Естественно, Том же не идиот. Во всяком случае, не в медицинском понимании этого слова. Импульсы свои он контролирует. Наверное, именно это больше всего испугало Беату, когда они еще встречались, — холодное самообладание.

— Раз уж ты все равно здесь, — наконец процедил Волер, — может, наденешь на нашего арестанта наручники?

Глава 31

Суббота. «Разве не радость — ненавидеть?»

Когда Бьярне Мёллер снова вышел к журналистам, осаждающим вход в Главное управление полиции, была уже почти полночь. И, хотя в жаркой дымке над Осло можно было различить только самые яркие звезды, ему пришлось заслонить глаза рукой от вспышек фотоаппаратов и света камер. На Мёллера обрушился поток вопросов.

— Не все сразу. — Он указал на одну из поднятых рук. — Будьте добры представиться.

— Рогер Йендем, «Афтенпостен». Свен Сивертсен признал свою вину?

— Как раз в настоящий момент у него берет показания ведущий следователь инспектор Волер. Пока он не закончит, я не могу отвечать на такие вопросы.

— Правда ли, что в чемодане Сивертсена обнаружены бриллианты и оружие и что бриллианты в точности такие же, как и те, что находили на жертвах?

— Да, это я могу подтвердить. Теперь вы, прошу.

Молодой женский голос произнес:

— Сегодня вечером вы сказали, что Свен Сивертсен проживает в Праге, и мне удалось найти его официальный адрес. Это пансионат, но там отвечают, что он уехал оттуда больше года назад и никто не знает, где он живет теперь. Вам это известно?

Другие журналисты лихорадочно принялись записывать вопрос, а потом и ответ Мёллера:

— Еще нет.

— Я переговорила с некоторыми людьми, — продолжал женский голос с плохо скрываемой гордостью. — Они утверждают, что у Свена Сивертсена в Чехии есть гражданская жена. Имя им неизвестно, но один из опрошенных более чем открыто намекнул, что она была женщиной легкого поведения. А это полиции известно?

— Теперь — да, — ответил Мёллер. — Благодарим за помощь.

— Мы тоже, — крикнул кто-то из толпы, после чего все дружно загоготали. Женщина смущенно заулыбалась.

Голос с эстфоллским произношением представился:

— «Дагбладе». Как это восприняла его мать?

Отыскав глазами в толпе журналиста, задавшего вопрос, Мёллер прикусил нижнюю губу, чтобы со зла не выдать ненужную информацию, и сдержанно ответил:

— Не мне об этом судить. Да, слушаю вас.

— «Дагсависе» интересуется, как за четыре недели труп Мариуса Веланна не был обнаружен на чердаке общежития при такой жаре?