Пентхаус
Шрифт:
Вернувшись к могиле, я задумчиво поправил ленточку на венке. Посмотрел на фотографию. Потом уехал в общагу и там напился.
На следующий день после похорон меня нашел доктор Литвак, психотерапевт из Москвы. Оказывается, Евгений Степанович звонил ему… две недели назад. Хлопотал насчет меня. Он дал Литваку номер моего мобильника. И теперь доктор Литвак был готов принять меня на практику в любое время.
«Он сказал мне: этот молодой человек — это кое-что особенное, — объяснял Михаил Аркадьевич. —
Так я и поступил. И через полгода уже зарабатывал очень неплохие деньги, вытаскивая некоторых особенных клиентов из базы данных доктора Литвака.
Теперь я думаю: старый профессор искренне верил, что у меня необычные способности. И он до последнего надеялся, что я смогу помочь и ему тоже. Вернуть ему юность. Хотя бы на полчаса.
Ему хватило бы и трех минут с его-то инфарктами. Он не мог не знать об этом.
Подумав так, я даже вздрогнул — и как раз в этот момент в кармане завибрировал мобильник.
Номер был незнакомым. Но голос я сразу узнал.
— Ага, самолет снова появился на радарах, — проговорил в трубке охранник Руслан. — Значит, ты на электричке катаешься. Я так и думал. Живучий парень.
Я молчал. Только скрипел зубами.
— Хочу предупредить, — сказал Руслан. — Ты, конечно, продвинутый доктор, много знаешь. Только слишком много говоришь. И все не по теме. Ты что там генералу наплёл?
— Ничего особенного, — пробормотал я.
— Врешь.
— Я ничего не скажу.
— Уже теплее. Но я люблю, когда совсем горячо. Really hot. Понял?
— Почувствовал, — сказал я.
Мне вспомнился запах гари от бывшего «Мерседеса». Этот запах меня с детства преследует.
— Тогда слушай. Майор, когда тебя вызвал, допустил ошибку. Он ее… исправил. Теперь твоя очередь отвечать. Как в школе, знаешь?
— Ничего я не знаю.
— Двойка тебе. Придется ставить вопрос об исключении.
— Что это значит? — спросил я.
— Скоро поймешь. Мой тебе совет: понять побыстрее.
Трубка умолкла. Потом в ней раздались короткие гудки.
Отчего-то меня трясло мелкой, противной дрожью. Вроде не трус. Странно.
Я невесело усмехнулся. Отключил мобильник и вытащил батарейку. Они больше не увидят меня в своем навигаторе. Я вышел из их системы координат.
Вот только своей у меня по-прежнему нет.
007. Жуковка
Заставка на мониторе была набрана крупными буквами:
ИЩЕЗНИ ГНИДО
Я увидел эту
А еще гости немного поломали мебель и повыбрасывали одежду из шкафа. И оставили на столе пустой раскрытый чемодан на колесиках.
Message я понял сразу. Этот парень не любит шутить и слов на ветер не бросает. К тому же он — полнейший отморозок, и, если я не пойму его правильно…
Я не успеваю достроить картинку. На стене звенит телефон. «Привет!» — говорю я.
То есть — нет, не так. Иначе.
— Здравствуй, Лида, — говорю я. — Извини. Я совсем забыл тебе позвонить.
Это точно: совсем забыл.
Взволнованный голос звенит в трубке. Оказывается, она и так много чего знает. Ей позвонили из страховой компании. Говорили вежливо, так вежливо, что стало понятно: нихрена нам не заплатят. Мне так погано, что я даже не удивляюсь.
— Я займусь всем этим позже, — говорю я. — Спасибо, Лида. Ты не обижайся, но, похоже, нам придется закрыть лавочку. Так что я тебе больше не работодатель, Лидка.
На том конце провода — слезы и непонимание.
— Просто не хочу тебя грузить, — объясняю я. — Но ты же все понимаешь. Ты такая классная.
Это вырывается у меня помимо желания. Но вот что странно: ее сознание цепляется за эти глупые слова, как рыбка за блесну, а самое занятное, что и я чувствую азарт рыболова. Мне двадцать семь, а ей и вовсе двадцать два.
— А хотите, я приеду? — шепчет она, прикрыв трубку ладонью, чтоб родители не слышали.
— Ты бы видела, что тут творится, — говорю я на автомате. — Ты испугаешься.
Ох уж эти игры словами. А всего-то и надо — поставить глагол в совершенное будущее. И оно как будто вот-вот совершится.
— Мне кажется, я могла бы… — начинает Лидка.
Она позиционирует себя правильно. Но я останусь ее хозяином, если сейчас скажу «нет».
— Нет, Лида, — говорю я, отчего-то зажмурившись. — Не сейчас.
Она моментально все понимает. Я брал ее на работу, чтобы она все понимала без слов. «Не сейчас» — это и так уже нарушение правил.
— Георгий Константинович звонил, — сообщает она. — Он спрашивает, как у нас дела? Я сказала, что никак.
— Георгий Константинович?
Спасибо, Лидка, за эту мысль.
Довольно скоро я отыскиваю телефон Жорика.
На том конце провода меня как будто ждали.
— Эх, доктор, доктор, — упрекает меня Георгий. — Что же ты так медленно все понимаешь.
Еще пару минут мы молчим.
— В общем, давай так, — говорит он наконец. — Сеанс мы не отменяем. Билеты действительны.