Пентименто
Шрифт:
Надо напрячься и вспомнить, кто я. Но, видимо, машина памяти ещё работает не на всю мощность и недостаточно разогрета. Пока есть только генератор мыслей, довольно хорошо функционирующий, рычаги выводов и анализа, фонари концентрации и внимания, но самое главное устройство ещё не собралось до конца. Нет ни единого намёка на моё прошлое до этой комнаты. Но я почему-то уверен, что я не нахожусь тут с самого рождения или большую часть жизни, хоть даже не помню, сколько мне лет.
Наверное, не стоит торопиться. Со временем всё, сразу или постепенно, восстановится. В конце концов, уже присутствует заметный прогресс: от непонимающего,
Одну догадку, всё же, нужно проверить. Мне вспомнилось, что в некоторых случаях, потеря памяти связана с травмой головы. За неимением зеркала и других источников отражения, я принялся осторожно ощупывать свою голову руками. Пройдя несколько раз по всей поверхности головы и не обнаружив никаких признаков травм: не было ни шрамов, ни царапин, ни вмятин, по крайней мере, ничего такого, что можно было бы найти наощупь, – я сделал вывод, что амнезия вследствие повреждения головы, не мой случай. Это и радует и, в то же время, нет. Одним ответом было бы больше.
Пока я тщетно пытался рыться в потёмках своей памяти без какого- либо внутреннего освещения и развлекался ощупыванием собственной головы, я успел абстрагироваться от того факта, что я в палате психбольницы. Но теперь, когда заняться было больше нечем, осознание вновь набросилось на меня, породив во мне тревогу и… возмущение.
Внутри всё протестовало и отказывалось принимать факт, что все так, как и должно быть и все на своих местах. Версии были самые разные и все выступали в качестве защиты. Во-первых, всё это могло быть чьим-то дурацким розыгрышем, начиная от потери памяти и заканчивая помещением в психушку. Во-вторых, это может быть и не психушка вовсе, а какая-то декорация. Возможно, кто-то что-то мне подмешал или я чем-то надышался, потерял сознание и пришел в себя в этих белоснежных, как и мой внутричерепной архив, стенах. Вполне неплохой сюжет для шоу.
Поднявшись с пола, я подошёл к окошку в двери и посмотрел в него. Ничего кроме темноты по ту сторону не видно. Прислонившись ухом к замочной скважине, я стал прислушиваться к тому, что происходит за дверью, но никаких звуков слышно не было. Тогда я принялся ходить по палате и толкать стены, представляя, как они упадут и передо мной откроется павильон, в котором я увижу съемочную группу. Взгляд стал всматриваться в каждый уголок в поисках камеры и, в какой-то момент этих поисков, я поймал себя на мысли, что веду себя как раз как псих и если кто-то действительно наблюдает за мной, то своими действиями я только это подтверждаю.
Надо успокоиться и вести себя нормально. Заметив лежащий в одном из углов некогда белый матрас, по которому столько раз пробегал мой взгляд, но который я по-настоящему увидел только сейчас, я подошёл к нему, прилёг и принялся размышлять, бесцельно смотря в потолок из квадратов. Интересно получается, сколького не видишь, если не заостряешь на этом внимание.
Возвращаясь к возможным версиям, третьей причиной, может быть простая ошибка. Если так разобраться, разве потеря памяти является причиной для помещения в дом для душевнобольных? Вряд ли. Вероятно, на первых порах я вёл себя неадекватно: может быть, испуганно смотрел по сторонам, мычал что-то несвязное, а кто-то увидел такую картину и решил: всё понятно. Парень не в себе. Надо бы
Четвёртая причина стала комбинацией первой и второй, только без элементов шоу, с настоящей палатой в настоящей психбольнице. Кто-то меня отравил, нашли меня уже без сознания и привезли сюда.
Но всё это лишь догадки, которые пока ни подтвердить, ни опровергнуть не представляется возможным.
Пожалуй, на сегодня хватит размышлений и выстраивания догадок. Надо дать передышку тому двигателю, который уже неизвестно сколько работает на полной мощности, после того как резко включился. Как и мне самому.
Едва закрыв глаза и почувствовав, как меня забирает сон, несмотря на обстановку, мозг, на последнем обороте двигателя выбросил последнюю на сегодня частичку информации, размер которой был колоссальным: Рой! Моё имя Рой! После этого уже наступил сон.
Даже когда кажется, что дела хуже некуда и беспросветный мрак поглотил целиком, находятся какие-то крохотные, незначительных размеров, моменты, которые хоть и едва заметно, но всё же освещающие, кажущуюся абсолютной, тьму.
Собственное имя, вспомнившееся на последних секундах до погружения в сон, как и всё остальное, не исчезло после пробуждения. Мозг был слишком утомлён, проделав так много работы с непривычки, поэтому сил, чтобы подскочить и плясать от радости у меня не нашлось. Да и сон оказался сильнее. Особо радоваться сейчас тоже не стоит, ведь всё может опять стереться, отбросив меня в самое начало, заставляя по новой проходить через страх, не понимая, что это страх, но всё же есть повод для скромной улыбки.
Кажется, осталось совсем чуть-чуть и передо мной возникнет полноценная картина, большая часть которой ещё скрыта от меня не разгоняемым туманом. Нужно лишь подождать. Но сколько?
Жажда получить все ответы сиюминутно стала вытеснять смиренное терпение, к которому я только приготовился. Но как я ни старался, вспомнить, что было до этой палаты и какие обстоятельства привели меня сюда, не удавалось. Прошлое отказывалось принимать форму и давать хоть какие-то подсказки.
Обведя глазами в очередной раз помещение, меня охватила скука и я попробовал снова уснуть, но сон не приходил. Тогда я поднялся и принялся ходить по палате, попутно выискивая в себе признаки какого-то помешательства и, не находя таковых, испытывал удовлетворение, смешанное с недовольством.
– Эй! – обратился я в пространство за дверью, подойдя к ней. – Кто-нибудь есть? Я в полном порядке, слышите? Я не псих! Выпустите меня!
В какой-то момент меня укололо сомнение. Я задумался, сколько психов отрицают свою ненормальность и пытаются убедить всех и, главное, себя в своей адекватности.
Приложив ухо к двери, я вновь стал прислушиваться к пространству по ту сторону палаты, пытаясь уловить звуки шагов, разговоров, хотя бы какие-то звуки. Но как я ни вслушивался, ничего, кроме звенящей в ушах тишины, до меня не донеслось. Возможно, здесь хорошая звукоизоляция и я не услышал бы даже взрывов, а может там действительно никого нет и ничего не происходит. Я стал пытаться открыть дверь, цепляясь пальцами за выемки, так как ручки на ней не было, но ничего не вышло. Тогда я снова принялся наматывать круги по палате, пока не поймал себя на мысли, что так делают психи.