Пепел и лёд

Мягкова Нинель

Этим утром зрелище его не успокоило. Скорее наоборот.

Он все вспомнил.

В приоткрытое окно игриво поддувал ветер, развевая тонкие занавески и играя с нежными, едва распустившимися бутонами сцилоферусов.

На балконе виднелись обломки деревяшек - остатки некогда удобного шезлонга.

Солнце только поднималось над горизонтом, но постель рядом с ним была уже пуста. Ночная нарушительница спокойствия успела сбежать раньше, чем он проснулся.

Дан приподнял голову и огляделся. От кровати уцелело только изголовье. Лекса, похоже, смогла удержать защитную

сферу, даже когда разум обоих унесло в небытие. Подушка под его головой была вроде в сохранности, зато другая осталась в этом бренном мире только тряпочкой и ворохом пера, разбросанного снегом по всей спальне.

Пострадал даже матрас, безжалостно разодранный длинными параллельными полосами. Когти она отрастила, что ли?

Эльф поежился, явственно ощущая как нежнейшие простыни неприятно скребут по свежим царапинам на спине. Дан нашёл, отряхнул от перьев, и натянул пижамные штаны, за ненадобностью вчера отброшенные в дальний угол. Не в его привычках спать в обнаженном виде, он считал это негигиеничным и вульгарным. Но подняться и одеться после всего, что они вытворяли, сил вчера не осталось.

События припоминались смутно, отдельные эпизоды, позы и стоны всплывали в памяти неожиданно и разрозненно, вызывая неконтролируемые приливы желания.

Дан прошлепал босиком в ванную, подпитываясь от тепла натурального дерева под ногами. Поплескал в лицо холодной водой, почистил зубы.

Наконец он решился взглянуть на спину. Зеркало над умывальником послушно отразило ее во всей красе.

Кожа выглядела так, будто ее драли целой толпой кошки. В некоторых местах царапины все еще кровоточили. Неудивительно, что поутру ему было так некомфортно. Ярко-салатовое заживляющее плетение сорвалось с пальцев без малейших усилий. Царапины не просто затянулись - они бесследно исчезли.

Физически он, может, и устал, но вот магический резерв был буквально переполнен.

Эльф накинул, наконец, халат и вернулся в спальню. Оценивать причинённый ущерб.

Кровать и окружающие ее детали интерьера восстановлению не подлежали. Дан сгрёб магической сетью обломки, перья и тряпки в одну кучу, чтобы проще было утилизировать, развеял дополнительным импульсом, и перевёл взгляд выше.

Стекла в окнах уцелели, уже хорошо.

На балконе бурно цвели не только сцилоферусы, которые больше ничего не имели против магичек с похмелья. Все растения, и в горшках, и ползучий плющ, дотянувшийся с земли до перил террасы, и растущие неподалёку кусты - выросли, набрали силу и буйно зацвели.

Чтобы увидеть Академию и море, придётся применять ножницы, а то и тесак, прикинул Дан. Можно было, конечно, проредить растения магией, но этого эльф не любил. Вмешательство в природу должно быть натуральным, считал он. Даже подпитывать растущий на его балконе цветник он предпочитал естественным путём - удобрениями и поливкой. Хватит того, что он невольно вырастил целые джунгли, упорядочивать заросли обратно он точно будет правильно.

Беспощадно выползающее все выше на небосклон солнце намекало, что личные переживания подождут, а если он хочет к вечеру спать нормально, надо идти и требовать себе

новую мебель. Эльф открыл зеркальный шкаф, поморщившись при виде трещины на стекле. Похоже, самоконтроль магички оставлял желать лучшего, даже кокон толком не удержала. Всплески прорывались, учиняя незначительные, но явные повреждения. Вон вмятина на стене, дверь чуть покосилась, занавески криво висят.

А сам-то, справедливости ради встрепенулась совесть.

Даже не вспомнил про защитный кокон. Вон, траву как насытил, хорошо, что он целитель. Страшно подумать, что было бы, будь он боевиком.

Вёл он себя вчера явно неподобающе. Дан всегда гордился собственным самоконтролем, и можно сколько угодно оправдываться долгим воздержанием и напором неадекватной магички, но вёл он себя просто как животное.

Как ему теперь на неё смотреть, если случайно встретит в коридорах Академии? Поэтому он никогда не заводил романы на работе. Да и глава Дома строго предупреждал, никаких романов с человечками.

Хотя, в том, что Лекса человек, Дан сильно сомневался. Да, похожа внешне. Но внутри - выжженная пустыня, пепел, при малейшем дуновении взмывающий мощным торнадо, способным уничтожить весь мир.

В том, что он вчера спас Академию от катаклизма, эльф был уверен. Вот только гордиться подобным подвигом не собирался.

Его больше беспокоило, как ему скрыть свою неадекватную реакцию на ее тело. Стоило ему представить ее испещрённые яркими лепестками руки, как позвоночник сводило от желания. Оставалось уповать на самоконтроль.

И аутотренинг.

Ее татуировки сводили его с ума. Дан застонал и беспомощно стиснул в пальцах свежевыглаженную рубашку от одного воспоминания. Опомнился, и заново выгладил ее небрежным заклинанием.

Кроме переполненности, его резерв, похоже, еще и расширился. Он не переставая, плёл заклинания с самого утра, и даже не замечал этого.

Ночная визитерша вызывала у него все больше вопросов. Но чтобы их задать, надо встретиться с ней лицом к лицу, а к этому он был совершенно не готов морально.

До Академии Дан добирался перебежками. С постоянной оглядкой, не идёт ли откуда хрупкая фигурка в чёрном.

Обошлось.

Первым делом он двинулся к кладовщику. Солидный мужчина в летах, с пивным брюшком и окладистой бородой, гораздо органичнее смотрелся бы за стойкой в гномьем баре, чем в полутемной комнатке-предбаннике склада. Хотя и здесь была стойка.

Оценив масштаб нанесённого ущерба, тот наотрез отказался выдавать эльфу новую мебель взамен старой без личного ректорского приказа.

– Это вам не новую картину на стену. Тут всю спальню менять надо, а у меня мебель вся поштучно посчитана. Вам дам, а мало ли кто еще въедет, ему не хватит. Нет, без бумажки - никак.

Дан длинно выругался на староэльфийском. В современном языке не хватало некоторой цветистости оборотам, да и междометия с веками обеднели и уже не выражали эмоции столь же всеобъемлюще.

Кладовщик невозмутимо проводил взглядом эльфа и уткнулся обратно в отчетность. Списывай теперь все это, а кровать-то была новехонькой. Маги малахольные.