Пепел и сталь
Шрифт:
— Они продолжают приготовления? — тихо спросила Вин, воспламеняя олово и оглядывая город.
Вдали маячило в тумане ярко освещенное здание.
Призрак кивнул, показывая на светлое пятно.
— Крепость Хастинг. Дом Элариэль собирается напасть на нее ночью.
Вин кивнула. Штурма крепости Хастинг они ждали давно — за последнюю неделю она подверглась нескольким налетам со стороны разных Великих Домов. Союзники Дома Хастинг разбежались, и его окончательное падение было вопросом
Странным казалось только, что никто не совершал нападений в дневное время. Война Домов проходила за завесой тайны, как будто аристократы, признавая власть лорда-правителя, не желали огорчать его военными действиями при солнечном свете. Все разворачивалось ночами, под покровом тумана.
— Типа, как хочется того, — пробормотал Призрак.
Вин помолчала.
— Призрак… Ты не мог бы постараться говорить как все?
Призрак указал на темные шпили вдалеке.
— Лорд-правитель. Похоже, он хочет, чтобы они дрались.
Вин кивнула.
«Кельсер был прав. И братство помалкивает насчет войны, и из дворца — ни звука, и гарнизон не спешит возвращаться в Лютадель. Лорд-правитель ожидал войны и теперь намерен предоставить ей идти своим чередом. Так оставляют в покое пожар на полях, выжигающий все старое и обновляющий землю».
Только на этот раз когда погаснет одно пламя, вспыхнет другое — нападение Кельсера на столицу.
«Если, конечно, Маршу удастся узнать, как остановить „стальных“ инквизиторов. И если мы сможем захватить дворец. И конечно, если Кельсер найдет способ справиться с лордом-правителем».
Вин покачала головой. Ей не хотелось плохо думать о Кельсере, но она просто не представляла, как такое возможно. Да, гарнизон еще не вернулся, но поговаривали, что он уже близко, солдаты придут через пару недель. Да, некоторые из знатных Домов рушились, но это и отдаленно не напоминало полный хаос, в котором нуждался Кельсер. Последняя империя потрескивала, но Вин сомневалась, что она вот-вот лопнет и развалится.
А возможно, не в этом дело? Их команда проделала потрясающую работу по разжиганию междоусобной войны. Три Великих Дома уже пало, остальные были серьезно ослаблены. Теперь аристократам понадобятся десятилетия, чтобы прийти в себя после всех этих событий.
«Мы натворили поразительных дел, — решила Вин. — И даже если мы не нападем на дворец или наша атака провалится, все равно нам удалось нечто исключительное».
Они оставят будущим мятежникам огромное количество полезных сведений, добытых Маршем в братстве, у них будет дневник лорда-правителя в переводе Сэйзеда. Конечно, это еще не окончательное крушение Последней империи, на которое рассчитывал Кельсер. Однако это серьезная победа — и скаа долгие годы будут видеть в ней источник
Вин с удивлением обнаружила, что гордится своим вкладом в общее дело. Может, в будущем она присоединится к настоящему восстанию — там, где скаа не слишком забиты.
«Если такие места вообще существуют…»
Вин уже начала понимать, что не только льстецы братства принуждают скаа к покорности. Их угнетали тысячу лет: поручители, непрерывная работа на полях и фабриках… Именно поэтому бунты скаа всегда были такими робкими. Люди знали — или думали, что знают: невозможно сражаться с Последней империей.
Да и сама Вин так считала, несмотря на то что принадлежала к «свободным» ворам. Ей понадобилось столкнуться с безумным Кельсером, чтобы изменить точку зрения. Неудивительно, если Кельсер потому и поставил перед командой почти недостижимую цель — он понимал, что лишь сумасшедший вызов империи заставит людей осознать, что они могут сопротивляться.
Призрак посмотрел на нее. Он все еще чувствовал себя неловко в присутствии Вин.
— Призрак, — сказала она, — ты ведь знаешь, что Эленд отказался поддерживать наши отношения?
Призрак кивнул и слегка насторожился.
— Но, — с сожалением продолжала Вин, — я все равно люблю его. Мне очень жаль, Призрак. Но это правда.
Призрак опустил голову.
— Ты не виноват, — вздохнула Вин. — Правда, это не твоя вина, ты хороший, но… Просто так случается в жизни. Мы не знаем, кого полюбим. И притом, поверь, есть люди, которых я, например, никогда не смогла бы полюбить. Они этого не заслуживают.
Призрак кивнул.
— Да, понимаю.
— Могу я оставить у себя твой платок?
Призрак пожал плечами.
— Спасибо, — искренне сказала Вин. — Для меня это много значит.
Призрак уставился в туман.
— Я просто дурак. Я знаю, такого, типа, и быть не могло. Я ведь многое вижу, Вин. Очень многое.
Вин осторожно положила руку ему на плечо.
«Я многое вижу…»
Весьма уместное замечание для наблюдателя.
— Ты давно стал алломантом? — спросила она.
— Я в пять лет прорвался. Почти и не помню.
— И с тех пор постоянно тренируешься?
— В общем, да. Оно для меня как бы полезно. Я могу видеть, и слышать, и чувствовать.
— Можешь узнать много полезного? — с надеждой спросила Вин.
Призрак, сидевший на краю крыши, призадумался.
— Олово такая штука… тут, типа, не то главное, что видишь. Тут не видеть надо.
Вин нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, когда жжешь, — пояснил Призрак, — все же на тебя валится. Просто куча. Тут, там, все мешает. Хочешь сильно глядеть, так не бери в голову.