Пепел империй
Шрифт:
Вскоре дробиться начала не только Церковь, но и империя. Там, где появился один императорский двор, глупо было не появиться еще нескольким.
Уже сын Карла Великого Людовик I Благочестивый оказался не в состоянии справиться с собственными сыновьями. Всего через три года после его смерти наследники делят громадную империю отца на три более компактные — Францию, Германию и Лотарингию.
Дальше пошло еще веселее. В IX—X веках независимые от центральной власти королевские дворы возникают прямо внутри аморфных империй.
Во
То же самое происходило тогда везде. На удельные княжества распадается Киевская Русь. Лихорадочная смена династий изматывает Германию. В борьбе смешных сепаратизмов гибнет идея единства Британии.
Провинциальные аристократы, побочные отпрыски влиятельных родов, предводители дружин основывали собственный двор и тут же отправлялись резать соседей и вымогать дань у крестьян.
Монолитное европейское общество неудержимо РАССЛАИВАЕТСЯ. Прежде вожди мало чем отличались от рядовых дружинников. Епископ был зачастую столь же безграмотен, как его паства. Теперь в Европе появляются как минимум два слоя населения: тоненький верхний (военная знать) и массивный нижний (пахари-крестьяне).
К началу XI века сепаратизмы рвут Европу в клочья. Ее карта, столь одноцветная при Карле Великом, напоминает теперь лоскутное одеяло. И вот в этих-то крошечных королевствах, княжествах и графствах начинает созревать новая, средневековая культура.
Период западноевропейской истории, о котором мы говорим, принято называть Каролингским Возрождением. Культуру того же периода в Византии — Македонским Возрождением. Имеется в виду возрождение интереса к Античности.
Впервые после долгого перерыва культурой начинают интересоваться — она впервые НАХОДИТ ПОТРЕБИТЕЛЯ. Образованная молодежь собирается в константинопольском доме патриарха Фотия. Какие-то «латинские книги» обсуждают при дворе англосаксонского короля Альфреда Великого. В залах аахенского дворца Карла Великого ведут возвышенные беседы члены созданной им Академии.
Ценителей культуры было совсем немного — буквально единицы. Зато количество они компенсируют качеством. Каждый из них был жаден, алчен в своей тяге к образованию. Они без устали читают, обсуждают прочитанное и снова читают.
Они стремятся овладеть ВСЕЙ культурой. Вскоре в Европе появляется изрядное количество «энциклопедически образованных» людей, способных бойко разглагольствовать о чем угодно: от астрономии до правил стихосложения.
Один из современных исследователей писал:
В Х веке в Византии был создан первый европейский энциклопедический словарь «Суда».
Эту эпоху можно рассматривать как время расцвета коллекционерских и энциклопедических тенденций. Практически все известные нам авторы того времени вписали свое
Культуру начинают потреблять. Та начинает формировать для себя потребителей. Для европейских интеллектуалов культура теперь была ценна не с утилитарной точки зрения, а сама по себе.
Именно в расчете на подобную публику Симеон Метафраст предпринимает шаг, совершенно непонятный сегодня. Собрав все доступные ему жития святых, Симеон переписал их более «возвышенным» слогом. В досимеоновских редакциях «грубый слог неприятно резал ухо и скорее вызывал досаду, чем доставлял удовольствие».
Следующий шаг был закономерен. Образованные люди начинают не только потреблять изящную словесность, но и создавать ее.
Творчество первых европейских писателей наивно. Стихи отдают графоманством, богословие опасно балансирует на грани неортодоксальности. Однако они полны гордости за свой труд: у них получается!
И тут происходит очень важная вещь: эти люди начинают впервые подписывать свои произведения. В Европе появляются первые историки Эйнхард и Нитхард, первые поэты Седулий Скотт и Валахфрид Страбон, первый богослов Эриугена и первый философ Годескальк.
Каролингское Возрождение открыло европейцам античных авторов — древнюю языческую культуру. Новость о том, что «культура» и «культ» связаны, оказывается, не так неразрывно, как всем казалось прежде, в самое сердце поражает новорожденную европейскую интеллигенцию.
Часть интеллектуалов пытается усидеть сразу на двух стульях. Отказ от традиции в пользу индивидуальной культуры и манит, и пугает. Из произведения в произведение кочует история про Брунона Кельнского, которого апостол Петр из-за его любви к римскому поэту Теренцию не хотел пускать в рай.
Другая часть образованных людей решительно выбирает культуру в ее не-, а иногда и анти-христианских формах. Именно в IX—X веках в хроники проникают истории по поводу того, что византийский базилевс Константин VI Погонат, напившись на пиру, пародировал литургию, германский император Генрих III участвовал в сатанинских обрядах, а анти-Папа Иоанн XII пил за здоровье языческих богов и рукоположил своего фаворита во епископы прямо на конюшне.
Новые проблемы требовали новых подходов. Впервые за несколько веков европейцы осознают, что Бог — это не обязательно что-то вычитанное в старинной книге или переданное старцами. Религиозные вопросы начинают восприниматься ЛИЧНО — как нечто свое.
Каждый образованный европеец стремится отстоять собственную точку зрения. Это приводит к тому, что после многовекового перерыва в христианском мире опять появляются ереси. Самой известной из них стало иконоборчество.
Сомнения по поводу отношения к иконам появлялись среди христиан издревле. Однако как организованное течение иконоборчество оформилось в VIII веке, при первых императорах византийской династии Исаврян.