Пепел ковчега
Шрифт:
– Поищу, – сказала Софья Валериановна. – А куда их потом отнести?
– На днях к вам зайдёт представитель Департамента культуры, – ответил Кондаков, имея в виду, конечно же, Людочку.
Осмотрев все комнаты, кроме спальни, где уединилась зарёванная дочка, Кондаков не обнаружил ничего, представляющего для следствия хоть какой-то интерес. Судя по всему, ценные вещи давно покинули эту квартиру.
Сейчас Кондаков ощущал слабость не только в конечностях, но и в кишечнике. Вежливо попросившись
Наспех попрощавшись с хозяйкой, Кондаков на подгибающихся ногах спустился во двор. Ваня, как назло, куда-то запропастился. Он попытался вызвать «Скорую помощь» по мобильнику, но пальцы уже почти не слушались.
– Помогите! – слабым голосом позвал он. – Мне плохо…
Несколько человек, околачивавшихся поблизости, поспешно удалились, зато бродячие собаки, наоборот, подошли поближе. Кондакова вырвало чем-то похожим на кофейную гущу. Ненадолго полегчало.
Сердобольная старушка склонилась над ним.
– Ты, милок, выпивший или заболевший? – прошамкала она.
– Вызовите… «Cкорую», – теряя сознание, пробормотал Кондаков. – У меня открылась язва…
Поздно вечером, когда о посещении больных не могло быть и речи, Цимбаларь и Людочка нахрапом прорвались в палату, где под капельницей лежал уже слегка порозовевший Кондаков.
– Ну как ты себя чувствуешь? – спросил Цимбаларь, пока Людочка взбивала сиротскую больничную подушку.
– Сейчас лучше, – бодрым тоном ответил Кондаков. – А когда сюда привезли, был почти что трупом. Давление – шестьдесят на сорок. Не меньше двух литров крови потерял. Вот теперь возмещаю. – Он пере– вёл взгляд на капельницу. – Пятую бутылку вливают.
– Тебе есть уже можно? – Цимбаларь стал разгружать битком набитые продуктовые пакеты.
– Ни-ни! – запротестовал Кондаков. – Мне этого ничего нельзя. Сегодня всё под запретом: и еда, и питьё. Завтра позволят съесть мороженое.
– Почему именно мороженое? – удивился Цимбаларь, вытаскивая палку копчёной колбасы.
– Потому что оно холодное, – объяснил Кондаков. – От тепла могут швы в желудке разойтись. Мне же язву с помощью зонда зашивали, без операционного вмешательства.
– И каково?
– Приятного, конечно, мало, но всё же лучше, чем резать… Загнали в глотку метра полтора вот такого шланга, – он для наглядности продемонстрировал свой указательный палец, – и давай в желудке шуровать. Ощущение такое, словно там мышка-норушка завелась… А потом, воспользовавшись моим беспомощным положением, переодели в больничное и забрали все личные вещи, включая мобильник. Хорошо ещё, что я пистолет с собой не взял.
– Фальшивые удостоверения медиков не озадачили?
– Я их успел в мусорную
– Через бюро регистрации несчастных случаев, – ответил Цимбаларь. – Может, тебе лучше в наш госпиталь перебраться?
– Не стоит. Больница вполне приличная. Аппаратура современная, врачи опытные, лекарств пока хватает… Тем более что задерживаться тут я не собираюсь.
– Это уже врачам решать, а не тебе самому.
– Пётр Фомич, вы Ваню сегодня видели? – спросила Людочка.
– Видел, – кивнул Кондаков. – Он меня возле дома, где Уздечкины живут, поджидал. Разъяснил обстановку, мы и разошлись… А что такое?
– Не отзывается на звонки. Такое впечатление, что мобильник отключен.
– Да ничего с ним не станется! – вмешался Цимбаларь. – Раньше он целыми неделями где-то пропадал.
– То раньше! – горячо возразила Людочка. – У него задания такие были. А сейчас совсем другое. Мы договорились встретиться и обсудить ситуацию по Уздечкиным. Все сроки давно прошли.
– Ваня с дочкой ихней успел снюхаться, – сообщил Кондаков. – Та ещё проходимка! Подмётки на ходу режет. Обещала карманные часы продать. Если найдутся, конечно… Посмотрел я эту квартирку. Внутри словно Мамай воевал. Мнится мне, что бетила там давно нет. Хотя на физиономии сыночка метка от сталинских часов осталась. Их пьяный батя когда-то в детскую кроватку сунул. Хотел, чтобы сынок счастливым вырос. А он вырос наркоманом и тунеядцем.
– Наркомания – тоже счастье, – промолвил Цимбаларь. – Правда, мимолётное. Ширнулся – и ты уже почти в раю.
– Получается, что старший Уздечкин знал о чудесных свойствах часиков. – Сообщение Кондакова весьма заинтересовало Людочку.
– Скорее всего, знал, – согласился Цимбаларь. – Он хоть умом и не блистал, но догадывался, что без вмешательства свыше такой вахлак поэтом никогда не станет… К тому же часики сами по себе странные. Время не показывают, тяжелые, словно из сплошного золота, и всё время теплые.
– И всё же я за Ваню волнуюсь. – Людочка нервно ломала пальцы. – Душа не на месте… Мы перед тем, как сюда приехать, все тамошние окрестности обшарили. Никто ничего не видел, никто ничего не знает… Куда он на ночь глядя мог податься, а главное – зачем?
– Врач, зашивавший мою язву, между прочим сказал, что не усматривает никаких объективных причин её возникновения, – со значением произнёс Кондаков. – Дескать, весьма странный случай. Другое дело, если бы я перед этим перенёс сильный стресс. Но ведь ничего похожего не было! И откуда вдруг такая напасть?
– Ты к чему клонишь? – насторожился Цимбаларь.
– Да всё к тому же… Мы вышли на след бетила. И наша цель, откровенно говоря, отнять его у нынешнего хозяина. Бетил сопротивляется. Такая уж у него природа. Сначала я в неприятности вляпался, теперь с Ваней что-то случилось… Вы бы, ребятушки, тоже себя поберегли.