Пепел Марнейи
Шрифт:
– Заклинание чистоты, – машинально прокомментировала Венуста.
Шелковые лохмотья выглядели на принцессе весьма живописно. Красивая, стерва, а все же не так хороша, как Хальнор. И еще Тибору подумалось, что, будь у Гонбера шансы победить Проклятого Стража, она не стала бы вмешиваться.
– Хальнор, не надо, – Лорма улыбнулась ласково и обворожительно. – За что ты собираешься его убить? За то, что он не противится своей природе хищного зверя?
– А мог бы противиться, – заметил Страж. – Варианты были. Он бы прожил и без такой пищи – обыкновенным человеком, не магом,
– Возможно, и достойней – с человеческой точки зрения, но слабо и пресно, – принцесса скривилась. – Он так не захотел, и я его понимаю, а ты разве не понимаешь?
– Были, вообще-то, и другие варианты. Раз он жрет боль, мог бы кормиться около больниц и тюрем – брать то, что выплескивается само, не умножая чужие страдания. Или убивать только тех, кто заслужил эту участь своими поступками – таких же, как он сам, истязателей, а больше никого не трогать. Если бы он ограничился этим кругом, я бы оставил его в покое.
– Нет, ты не понимаешь, – она снова состроила очаровательную гримаску, хотя глаза холодновато прищурились, как у бойца, оценивающего ситуацию. – У него же размах!
– Ага. Вот я и положу конец этому размаху.
– Но ты же должен понять…
– Не должен. Тебе я точно ничего не должен.
Это принцессу задело, но она продолжала гнуть свое:
– Гонбер красивый! Удивительно красивый, и когда убивает, и когда делает что-нибудь другое, ты только посмотри на него магическим зрением!
– Это иллюзия, тобой же и сотканная, а за ней – ненасытная глотка и ничего больше. В последнее время я много общался с красивыми людьми и знаю, как они выглядят.
– Ты имеешь в виду шайку негодяев, которая засела вон там за развалинами? Обманувшего мое доверие наемника, бесстыдную вероломную мерзавку Ренарну, трусливую и мелочную ведьму-зануду, тролльи отбросы?
– Да, их. Тибор мог бы стать обыкновенным бандитом, для которого главное – нажива, а Ренарна – такой, как те воительницы, которые направо и налево утверждают свою крутизну, сводят счеты со всеми встречными мужчинами без разбору и больше ни о чем не думают, а тролли – просто разбойниками с большой дороги, а Венуста могла уступить своим страхам, забиться в хорошо охраняемую нору и наплевать на все остальное. Но каждый из них сумел преодолеть себя и стать лучше, чем мог бы. Это они красивые, и спасибо за то, что они мои друзья.
– Тавше, это же он про нас так говорит… – потрясенно, с каким-то детским выражением в глазах, прошептала Венуста.
Тибор тоже был поражен. Он привык к тому, что Рис ко всем товарищам относится дружелюбно, но услышать такие слова от самого Стража Мира!
– А твой Гонбер всего-навсего упырь с выдающимся аппетитом. Не буду сообщать вслух, что я думаю о тебе, Порождающая, это не имеет отношения к делу.
Принцесса слегка побледнела, но проглотила оскорбление, и уже без чарующих ужимок, дипломатичным тоном, осведомилась:
– Неужели мы не сможем найти компромисс? Гонбер – мое порождение, и я не постою за ценой. Что ты хочешь?
– Их жизни, Лорма.
– Боюсь, я не поняла тебя… Чьи жизни?
– Все те жизни, которые пошли
– Это же нереально, – она ощетинилась, заподозрив издевку. – Ты сам знаешь! Сделанного не воротишь.
– Вот именно. Не говоря о том, что люди умирали в страшных мучениях. Твой упырь заслуживает такой же смерти.
– Нет, подожди, ты все-таки должен понять! – Лорма шагнула вперед, стиснув руки перед грудью. – Если ты его убьешь, нарушится равновесие мира. Ты ведь не этого добиваешься? Сонхи держится на противостоянии двух сил – света и тьмы, добра и зла, и если одну из них уничтожить, все обрушится.
– Ты мне морочишь голову или на самом деле в это веришь?
Она воинственно вскинула подбородок:
– Об этом написано в древних трактатах, которые не всякому дано прочитать!
– Ее высочество забыло, с кем разговаривает, – тихонько фыркнула Венуста.
– Ага, только эту байку запустили в оборот Тейзург с Унбархом, с них-то все и пошло. Я слышал об этом от самого Тейзурга. Он так и не понял, что я диверсант, и пытался развлекать меня забавными историями, – по лицу Хальнора скользнуло угнетенное выражение, а в глазах у Лормы на миг что-то вспыхнуло и тут же затаилось. – Каждый раз, как они откалывали что-нибудь из ряда вон выходящее, Верховный Совет Магов требовал объяснений – что же вы, два мерзавца, творите, а они оправдывали очередное светопреставление тем, что это, мол, противоборство добра и зла, без которого нет мирового равновесия. Не знаю, кто первый до этого додумался. Скорее всего, Тейзург, судя по тому, с какой хитрой улыбочкой он мне об этом рассказывал. Кое-кто из верховных на это купился, хотя и Унбарх не тянул на воплощение добра, и Тейзург не был абсолютным злом. Но идея некоторым понравилась и прижилась. Ты, как я вижу, собираешься этим воспользоваться? Если представить себе мир, в котором все равновесие держится на двух самодурах, воюющих за власть – спасайся кто может из такого мира.
– Он не помнит, что с ним было под конец, и считает, что сжег Марнейю, – озабоченно заметила Венуста. – Он назвал себя диверсантом, обратили внимание? Плохо… Лорма тоже это отследила. И смотрите, как шевелятся ее пальцы – она плетет чары! Не могу разобрать, что это за пакость…
– Заклятие призыва на языке жестов, – укрупнив изображение в зеркале, определил Мунсырех.
– Но ведь любое сверхъестественное существо склонится перед волей Стража Мира, – не совсем уверенно произнесла чародейка.
– Кроме тех тварей из Хиалы, которые успели заразиться голодом Гонбера и признали его своим властелином, – угрюмо возразил шаман. – Сдается мне, их-то она и зовет.
– Ох, нет, – жалобно простонала Венуста.
Ренарна схватила ее за плечо и с силой встряхнула.
– Вен, только не в обморок! Ты же не последняя волшебница, Тейзург подери, тоже кого-нибудь призови!
– Я это не практикую и нужных заклятий наизусть не помню, – чуть не срываясь в истерику, пролепетала магичка.