Пепел на ветру
Шрифт:
— Папа строго-настрого запретил мне поворачиваться спиной к синебрюхим. — Она окинула собеседника презрительным взглядом.
— Должно быть, тебе нелегко выполнять отцовский наказ, когда вокруг столько северян, — саркастически отозвался Коул.
— Это по-твоему, янки. — Она сунула руку в задний карман, выудила грязную тряпку и громко высморкалась в нее. — Хотя госпиталь и вправду кишит северянами.
— Если ты закончил, у меня есть для тебя другая работа, хотя я предпочел бы поручить ее кому-нибудь еще.
— Так я и знал! — притворно простонала Элайна. — Вы или упрекаете
От последнего слова ее передернуло, а Коул лишь усмехнулся. Неизменная ершистость Эла могла бы утомить кого угодно, но он давно привык считать все это бравадой. Мальчишка сам напрашивался на упреки и наказания, и Коул находил удовольствие, отказывая ему и в том, и в другом.
— Пожалуй, это будет кое-что похуже, — сдержанно произнес он.
Элайна насторожилась. Она знала, что слова капитана — не пустая угроза, и поклялась, что если он попросит ее убрать в комнате, где проводили ампутации, она откажется наотрез: к подобному испытанию она никак не была готова.
— Иди за мной. — Коул направился к двери, но обернулся, не слыша за собой шагов. Он окликнул ее резко и повелительно: — Ну-ка пошевеливайся!
Это Элайне совсем не понравилось.
— Я-то думал, сегодня днем вы отправитесь навестить Роберту. С какой стати вы торчите здесь?
Капитан удивленно приподнял брови:
— Похоже, тебя кто-то обманул.
Элайна пожала плечами:
— Я же видел, как вы примчались в дом Крэгхью вчера вечером, вот и решил, что вам захочется снова повидаться с кузиной.
— Меня направили сюда прежде всего для того, чтобы лечить раненых, а не ухлестывать за юными особами, как бы мне это ни нравилось. А твое дело, — глаза капитана из голубых стали стальными, — убирать в госпитале. Идем.
Они поднялись на третий этаж, где Элайне прежде еще не доводилось бывать. День выдался жарким, в коридорах царила духота. Казалось, пот лился из каждой поры, пропитывая грубую рубашку, прилипшую к плечам и спине девушки. Капельки влаги стекали по ложбинке между ее грудей, и ей отчаянно хотелось почесаться. Даже Коул, вышагивающий по коридору в надраенных до блеска сапогах и безукоризненно вычищенном мундире, явно изнывал от жары, а на его спине проступило большое влажное пятно.
Элайне пришлось поторопиться, чтобы поспеть за капитаном. Из большого коридора они свернули в другой, где за письменным столом сидел сержант. Коридор заканчивался полуоткрытой дверью, за которой несколько северян играли в карты. Рядом с сержантом навытяжку стоял солдат. Здесь воздух был еще больше сперт, от солдат разило потом. Увидев Латимера, сержант вытер лоб красным платком и встал, чтобы отпереть дверь.
Глазам Элайны предстала просторная палата — она была вдвое больше, чем палаты внизу. Здесь на погнутых койках лежали солдаты Конфедерации, которых она узнала по лохмотьям серых мундиров, висевших у изголовий. Некоторые из них неподвижно глядели в потолок, другие стонали и корчились от боли. Юноша на койке у самой двери то и дело кашлял. Услышав скрип двери, он повернул голову и криво усмехнулся, но тут же снова закашлялся. Элайна сразу поняла,
— Это Эл, — объявил Коул. — Он будет убирать у вас в палате. — Капитан попытался подтолкнуть Элайну вперед, но она сердито передернула плечами.
— Не трогай меня, янки! — крикнула она.
Какой-то солдат громко расхохотался.
— Вот это задира! Где вы нашли такого мальчишку, капитан?
— Отбил его у пехоты, — насмешливо отозвался Коул. — Откуда мне было знать, что я спас солдат от верной гибели?
Из глубины палаты раздался голос дюжего детины:
— Эй, молокосос, зачем ты работаешь на янки? Или мать в детстве ничего не объяснила тебе?
Элайна пожала плечами:
— Голод не тетка…
Ее собеседник откинулся на подушку и задумчиво почесал подбородок.
— Сдается мне, они жалеют для тебя харчей, и все-таки ты уже не настолько мал, чтобы не понимать: порядочные люди скорее согласятся умереть с голоду, чем выносить помои за синебрюхими!
Элайна небрежной походкой приблизилась к койке раненого и выразительно уставилась на пол.
— Помоев синебрюхих здесь нет, мистер. Только грязь сообщников мятежника Джонни.
Солдат нахмурился, но Элайна не отвела взгляда. Кто-то из раненых приглушенно засмеялся, а ее оппонент хмуро приказал:
— Ладно, берись за тряпку, пока я не отшлепал тебя! Элайна заметила, что к одной ноге солдата примотаны длинные лубки.
— Только попробуй, Джонни, и тебе понадобятся лубки для второй ноги.
Все беспокойства Коула за судьбу паренька развеялись, пока он слушал эту перепалку. Эл держался как полный задора маленький, но драчливый петух.
Отвернувшись, Элайна увидела, что в палату вошел пожилой седовласый мужчина, и сразу узнала в нем доктора Брукса, врача семейства Крэгхью.
— Капитан Латимер! — позвал Брукс. — Я хотел бы услышать ваше мнение по одному вопросу… — Врач приблизился к койке и, что-то произнеся приглушенным шепотом, приподнял простыню.
Элайна на всякий случай попятилась и чуть не наткнулась на капитана.
— Эл! — воскликнул тот, придерживая ее. — Что это с тобой?
Девушка поспешно отскочила в сторону.
— Это от духоты.
— Тогда снимай куртку, иначе изжаришься живьем. — Латимер протянул руки, словно собираясь расстегнуть ей пуговицы, но Элайна оттолкнула его ладонь.
— Я же говорил: не смейте трогать меня! — взвизгнула она.
В коридоре послышался топот сапог, и в палату ворвался охранник, а за ним следом сержант — оба выглядели так, словно были готовы сию же минуту вступить в рукопашную схватку.
Коул недовольно покачал головой.
— Успокойся, Эл, это я уже слышал, — процедил он сквозь зубы.
— Я предупреждал, верно? Не распускайте руки! Вы не послушались, значит, теперь пеняйте на себя.
— Послушай, парень, ты хотя бы представляешь себе, насколько с тобой трудно? — На скулах Коула заходили желваки, потемневшие глаза сузились. Он обратился к старшему из вошедших: — Все в порядке, сержант. Последите за этим сорвиголовой, пока он здесь, иначе мальчишка затеет еще одну войну.