Пепел на ветру

Гусейнова Ольга Вадимовна

Протянула дрожащую руку и макнула пальцы в банку. Я испытала странное ощущение: мои пальцы сейчас особенно остро чувствовали липкую густую массу, в которую погружались, а потом я неуверенно приложила ее к Кириллу и провела медовую полоску, ощущая как напрягается его грудь под моими пальцами, насколько его кожа горячее моей, тем более после парной.

Мой взгляд скользил за движением руки, и уже вся моя ладонь касалась его кожи, а я сама, привстав на цыпочки, подалась к нему ближе. Всего чуть-чуть, но еще сильнее ощутила уже всем телом его жар и густой пряный аромат, который заставил глубже вдохнуть, наслаждаясь. Моя ладонь размазала мед по правой стороне груди

Кирилла, двигаясь по кругу, задевая коричневый сосок, и при этом чувствуя как мои собственные твердеют и ноют от желания, чтобы он к ним прикоснулся.

Снова сглотнула, теперь от желания попробовать эту густо смазанную медом кожу, но стоически терпела, заботясь о второй стороне. Бросила быстрый взгляд из подлобья, наблюдая за его реакцией. Кирилл стоял вытянув одну руку вдоль тела и сжав кулак, а во второй – сжимая банку, причем мне стало ее жаль, кажется, скоро она треснет – так сильно напряглись его пальцы на стекле. Глаза полыхали черным пламенем, но он не двигался с места. Скользнула ему за спину, резко выдохнув от того, что грудью задела его плечо. Показалось, от моего вздоха Кирилл вздрогнул и окаменел. Провела ладонью по плечам, потом над и между лопатками, мысленно стоная от восторга, в который меня привела его обнаженная, внушительная и сильная спина.

Я уже двумя руками размазывала мед по его спине, скорее лаская, чем заботясь о чем-либо еще, и вообще, вряд ли помня где я, что я, и зачем. И вот в тот момент, когда разум меня полностью покинул, и я решила лизнуть его между лопаток, раздался резкий звук открываемой двери и ехидный голос Руслана:

– Так-так, а что это вы тут делаете?

Меня словно в прорубь с головой окунули. Я машинально отстранилась от Кирилла, да так и застыла с раскрытым ртом, а на кончике языка уже ощущался вкус меда, и растопыренными ладошками. Мои, наверное, круглые испуганные глаза столкнулись с понимающими и хитрыми – Руслана. Я захлопнула рот, так что клацнули зубы и, запинаясь, заговорила, но краем уха слыша, как нарастает чье-то злобное рычание.

– А мы тут медом спину мажем, чтобы ты Кирилла попарил… потом, – и уже почти совсем придя в себя, – мед ты, кстати, забыл вместе со своими вещами в гостиной. И можешь не благодарить.

– Спас… – ухмылка Руслана стерлась, и он напряженно уставился на Кирилла, но мне лица видно не было, я лишь слышала его рычание, в котором отчетливо слышалась ярость.

Снова сглотнув, только уже от нахлынувшего стыда, я, окинув взглядом липкие руки, которые так и держала, растопырив пальцы, а потом, суетливо протиснувшись мимо дивана и Кирилла, шагнула на выход, ни на кого больше не глядя, в надежде, что мои красные уши и шею не заметили в тусклом свете.

Бедром открыв дверь, выскочила в коридор, так же закрывая ее. Но она закрылась не плотно, и пока переводила дыхание, смогла услышать едва сдерживаемую, старательно приглушенную, чтобы Олежка не услышал, но невероятно колоритную ругань. С трудом сдержалась от смеха, прижав одну руку к губам, а другую к колотящемуся сердцу. Никогда не слышала подобного. И все это предназначалось Руслану, всех родственников которого помянули до седьмого колена. Ага, схлопотал, насмешник. Лис попытался оправдаться, но тут я услышала звук льющейся воды, похоже, это из ведра с колодезной водой, а потом как будто кто-то встряхнулся всем телом. И глухой голос Кирилла:

– Чувствую я, что долго не продержусь в джентльменах… Может мне попробовать Пашин способ, Лида же приняла и даже некоторым образом оценила… потом…

Не одну меня пробирает, оказывается. Дальше слушать не стала,

тенью скользнула дальше от двери и только потом рванула отсюда подальше. В гостиную я влетела на всех парусах и с пылающим лицом, что не осталось не замеченным Лидией. Она окинула меня пристальным взглядом, а потом осторожно спросила:

– Что случилось, Кира? Ты…

– Руслан забыл вещи, – я перебила ее, глядя куда угодно только не на нее, – и я отнесла… и мед тоже… – при слове мед я вновь вспыхнула.

Лида, подозрительно на меня поглядев, неожиданно усмехнулась:

– Поверь, Кир, тебе с ним повезло, не мужик, а сокровище.

– Не понимаю о чем ты? Я…

– Да ладно, Кир, все ты понимаешь, я же вижу, как ты на него смотришь. Послушай, Кирюш, лучше не трать время на игры в прятки. Да и не даст он тебе… Он сына потерял, понимаешь, как это на таком как он сказалось, он же сур. Пашка, вон, надо мной трясется как над умирающей, с каждым днем все больше и больше. В сложные моменты он с ума из-за меня сходит, а Кир, я не знаю, как он себя поведет, но тебе лучше привыкать к мысли, что он твой, а ты его.

Я замерла, а потом, почему-то испытывая странную иррациональную злость, спросила:

– А ты откуда знаешь? Или вы так близки, что он тебе всю душу выворачивает? Простое желание не означает…

Лида устало потерла виски, а мне тут же стало стыдно. У нее такое горе, а я только о себе думаю…

– Прости, Лида! Что-то меня ведет в разные стороны, странно все это…

– Кир, это, наверное, и твой инстинкт сработал, Кирилл совсем изменился за пару дней здесь. Пока тебя не встретили, он практически не разговаривал и просто существовал, а сейчас я вижу, что он как будто проснулся и в жизнь включается.

– Знаешь, Лида как ты правильно заметила, мы знакомы пару дней, а ты меня уже замуж выдаешь и…

Лида тяжело на меня посмотрела, снова устало вздохнула и вернулась на кухню и уже оттуда, наливая себе стакан молока, пробурчала:

– Клянусь, Кир, ты сейчас ведешь себя как я пять месяцев назад, когда мне Павел через сутки знакомства спокойненько так сообщил, что, дескать, у него на меня инстинкт стойку сделал, и теперь у нас законная семья. Ладно ты на четверть полиморф, а я столько лет в своем салоне слушала, как магички обсуждают мужиков-оборотней: то один за измену кого-то придушил, то второй чуть не прибил электрика, который без его ведома в квартире проводку чинил, да много чего я там наслушалась. Да мне любой хавшик ближе и понятнее, чем полиморфы были, а тут… «знаешь, Лидуся, теперь мы семья, не знаю как ты, а я твердо в этом уверен». Я сначала в панику ударилась, потом сбежала, правда, не далеко. Снова чуть на неприятности не нарвалась. Короче, натерпелась страху, а тут Пашка, и глаза такие… испуганные за меня, а ручки такие ласковые… Стресс, конечно, сначала сыграл свою роль, а уже после… влюбилась как кошка. А сейчас не представляю как жить без него смогу, если потеряю…

– Ну что ты, котенок, не потеряешь. Ты чего, устала, маленькая моя… – в гостиной появились Павел с Олегом, и мужчина сразу рванул к своей жене, прижимая и поглаживая ее по голове и шепча ласковые слова. Лида же нахмурилась и прошипела, тыкая его пальцем в грудь.

– Ах ты, рысь хитрая, подслушивал?

Заметив виноватые, но отнюдь не раскаивающиеся глазки Павла, я качнула головой и собралась заняться своими делами, но меня остановил его голос:

– Не переживай, Кира, все наладится и будет хорошо. А вообще, ты лучше скажи нам что делать, какую-нибудь работу переложи на нас, мы только за. И твоими советами не погнушаемся…