Пепел наших костров
Шрифт:
В конце концов пленных просто пинками выпроводили с прииска и занялись новой проблемой, которая встала перед валькириями во весь рост.
Дело в том, что ночной бой съел почти все патроны, а гарантировать, что подобное нападение не повторится, никто не мог. И это только полбеды.
Валькирии боялись теперь не столько похотливых самцов, сколько охотников за золотом. Если первых слухи о битве у Амазонских скал на какое-то время успокоят, то вторые могут прийти к совершенно другим выводам. Если амазонки так яростно защищают свой лагерь –
– Надо уходить, – сказала Жанна, собрав всех на совет. – Еще одной атаки мы не выдержим.
Но эта идея не встретила единодушного восторга.
– У нас же раненые, – говорили одни. – С ними мы далеко не уйдем.
– Здесь еще много золота, – говорили другие. – Что, так вот все бросить? Оставить этим…
Споры продолжались много часов, и оказалось, что Жанна не зря носит звание предводительницы валькирий. Она сумела убедить большинство, хотя при этом сама пошла на уступку – не стала настаивать на немедленном возвращении к Москве.
Решающую роль тут сыграл Григораш. Он сказал, что нельзя идти к городу с таким количеством золота и без патронов. На приисках бандиты не очень свирепствуют – они берегут старателей, чтобы те добыли как можно больше золота. И расстреляли как можно больше патронов в стычках между собой.
На караваны, группы и одиночек с золотом банды нападают ближе к Москве. Там сходятся все окольные пути, и не надо гоняться за старателями по лесам. К тому же путь по бездорожью с тяжелой ношей в постоянном страхе за добычу и саму жизнь выматывает так, что в конце этого пути старатель часто оказывается неспособен к сопротивлению.
И там же, возле города, орудуют правительственные патрули, про которые никто не может сказать, на кого они работают – то ли на правительство, то ли на самих себя.
Правда, валькирии не собирались идти непосредственно в Москву и рассчитывали обогнуть город по большой дуге, а затем выйти к Белому Табору с запада – но это не меняло сути дела. Все равно без боеприпасов туда идти нельзя.
И все в результате сошлись на том, что лучше всего будет отсидеться в лесу недалеко от Клондайка. Но и не очень близко – чтобы ни похотливые самцы, ни охотники за золотом не могли быстро найти новый лагерь амазонок.
А пока валькирии зализывают раны, кто-то должен отправиться на главные прииски и попытаться раздобыть патроны. Говорят, их поставки в Клондайк налажены бесперебойно.
Правда, еще до отъезда в Шамбалу Жанна Аржанова слышала, что перебои с боеприпасами наблюдаются даже в самой Москве. Правительственные войска страдают от нехватки патронов, а власти спешно, но почти безуспешно пытаются наладить их производство.
Но может быть, боеприпасов в Москве не хватает как раз потому, что они все в Клондайке, где каждый день убивают людей, а пулевых и осколочных ранений не сосчитать – как на большой войне.
54
Шаман каждый день ждал вызова на допрос,
Шаман, как и было обещано, никому не рассказал о своем разговоре с таинственным молодым чекистом, но по его поведению все и без слов поняли, что дело нечисто. А один молодой уголовник, шестерка с бритой головой, привязался, как банный лист:
– Шаман, ну скажи, чего будет? Выпускают тебя, или, может, вышку дадут? Если выпускают, возьми меня с собой. Я знаю, твои дружки на воле кому-то на лапу сунули. Пусть и за меня сунут, я отработаю. Век воли не видать, отработаю! Что хочешь для тебя сделаю. Надо кончить кого – сделаю.
– Заткни хлебало, а то я тебя самого кончу, – отвечал Шаман, но от этого дебила было не так просто отделаться. А Шаману было несподручно не то что убивать его, но даже и бить.
Никаких эксцессов – иначе весь план может полететь псу под хвост, а другого такого случая, скорее всего, никогда уже не будет.
И когда Шамана все-таки вызвали на допрос, он не сумел сдержать радости.
«Значит, все-таки выпускают», – смекнул шестерка и кинулся авторитету чуть ли не в ноги.
Шаман с трудом подавил желание пнуть его ногой в морду. Ведь этот идиот светил его перед конвоем. Вертухаи тоже могли догадаться, что дело нечисто.
– Ты меня все-таки подвел, – хмуро сказал молодой чекист, когда конвоир вышел из комнаты для допросов и закрыл за собой дверь. – Начальник изолятора уже знает, что ты ждешь вестей с воли и к чему-то готовишься. На меня смотрят с подозрением. Я с трудом выбил пропуск на сегодня.
Шаман начал было оправдываться, но оперативник резко прервал его:
– Это уже не имеет значения. Начинаем через пятнадцать минут.
При этих словах Шаман вздрогнул. Он как-то не ждал, что все случится так сразу.
Хотя надеялся именно на это – тем более, что времени со дня предыдущей встречи прошло довольно много.
Пятнадцать минут тянулись нестерпимо долго, а когда они истекли, ничего не произошло.
Чекист напряженно глядел на часы, а потом вдруг стремительно встал и одним прыжком преодолел расстояние до двери. И уже оттуда поманил рукой Шамана.
Прошло еще несколько секунд, и откуда-то издалека послышался неясный шум. Потом в комнату просунулся возбужденный конвоир с криком:
– Нападение на тюрьму!
Оперативник молча схватил конвоира за уши и ударил его лицом об колено. Тот отключился, и чекист быстрым движением подхватил его пистолет.
В коридоре был еще один охранник, но чекист уложил его с первого выстрела и скомандовал Шаману:
– Возьми оружие и ключи. Быстро!
Шаман замешкался и еще не успел вытащить пистолет, когда в коридоре появился третий вертухай. Он размахивал пистолетом и что-то орал.
Чекист снял его выстрелом от бедра и крикнул Шаману:
– Ключи!