Пепел наших костров
Шрифт:
– Интересно, как это ты можешь испортить мне завтрашний день? – заинтересованно произнес он, прекратив попытки вложить свой меч в ее ножны, как выразились бы по этому поводу поэты Востока.
– Один французский менестрель сочинил песню про короля, которая не понравилась его величеству. И король приказал казнить менестреля. Но поэт так яростно сопротивлялся во время казни, что палач изуродовал его. Менестрель умер в жутких мучениях, но настроение короля было надолго испорчено. Ему казалось, что поэт его победил.
– Ты хочешь сказать,
– Но ведь тебе хотелось бы видеть меня покорной с самого начала. Не забывай, я валькирия. Я не боюсь боли. Чем мучительнее будет моя смерть, тем счастливее будет моя жизнь в Валгалле.
Жанна обманывала Пантеру. Она боялась боли, не хотела умирать и не верила в Валгаллу. Но по пути сюда она успела услышать много чего о бредовых идеях Пантеры – как из его собственных уст, так и со слов его соратников, которые в большинстве своем тоже считали своего командира сумасшедшим, однако оставались с ним из любви к кровавым развлечениям.
И она нашла правильный тон.
– Если ты рассчитываешь, что я признаю тебя воином и соглашусь на поединок с тобой, то ты глупее, чем я думал, – сказал Пантера после довольно долгой паузы.
Он уже не лежал на девушке, а сидел чуть поодаль, поигрывая ножом, с которым не расставался даже во время занятий любовью.
– Я не предлагаю тебе поединок, – сказала Жанна, стараясь, чтобы голос звучал естественно.
Это тоже была ложь. Она очень хотела бы выйти против Пантеры с оружием в руках.
Пускай он суперэлитный боец, а она владеет мечом гораздо хуже, чем автоматом.
Пускай поединок продлится недолго и Пантера в конце концов ее убьет. Но это будет бой – а в бою не так обидно умирать.
А кроме того в бою бывают случайности. Чем черт не шутит…
Но Жанна понимала, что у нее шансов склонить Пантеру к поединку.
– Чего же ты хочешь? – спросил Пантера, все еще не понимая, к чему она ведет.
– Позволь мне умереть девственницей, – сказала она.
– Ты – девственница? – удивился он.
– Да, – ответила Жанна. – И чтобы остаться ею, я готова завтра сделать все, что ты скажешь.
– Откуда я знаю, что ты не врешь?
– Если я вру, можешь завтра изнасиловать меня при свете дня. Можете сделать это всем отрядом, а потом подвергнуть меня самым страшным пыткам. Но я не вру.
– Законы касты палачей запрещают казнить девственниц. Даже маленьких девочек перед казнью должен растлевать палач. И я не знаю, что тебе ответить. Я должен подумать.
Жанна сочла хорошим знаком уже то, что Пантера согласился подумать. Но после его последних слов веры в то, что он примет решение в ее пользу, у предводительницы валькирий стало гораздо меньше. А значит, завтра действительно придется яростно сопротивляться во время казни и с достоинством принять все мучения – иначе Жанна Девственница потеряет не только
Но как это сделать? Как сохранить присутствие духа и достоинство, если даже просто умереть, мгновенно и безболезненно – и то страшно.
Страшно так, что зубы сводит, по телу пробегает дрожь, а на глаза наворачиваются слезы.
Только бы Пантера не заметил этих слез – иначе он поймет, что Жанне страшно, и все усилия пойдут прахом.
Но они пошли прахом и так.
– Нет, – сказал Пантера прервав молчание. – Я не могу казнить девственницу.
Жанна закрыла глаза и приготовилась сопротивляться, хотя это очень трудно делать, когда руки привязаны к ногам и любое движение причиняет боль.
Но едва Пантера успел навалиться на нее, где-то в стороне раздались крики и глухой топот босых ног и стук копыт в отдалении, замелькали факела, и один из боевиков появился из темноты с возгласом:
– Пантера! Тревога! Побег!
64
Как обычно, Пантера выставил на ночь надежное охранение. В дежурной и отдыхающей смене было достаточно людей, чтобы отразить нападение любого врага или как минимум, своевременно поднять тревогу. И понять, как посторонний человек умудрился проникнуть в лагерь, беззвучно убив по пути двух часовых, было совершенно невозможно.
Но он сделал это – и даже хуже того. Он убил еще и третьего боевика, который слишком увлекся любовью. Но тут его подвела девчонка, которую он пытался спасти.
Когда кровь убитого боевика хлестнула из горла прямо ей на лицо, она завизжала, как будто это ее режут, и весь лагерь тут же вскочил на ноги.
И все-таки они ушли. Пантера потерял еще двух человек убитыми, но так и не догнал беглянку и ее спасителя. Конечно, им помогла ночь и внезапность, но Пантера все равно был вне себя.
Однако весь свой гнев он обратил на собственных подчиненных. А Жанне сказал с наступлением рассвета:
– Уже утро, а ты все еще девственница. Я выполнил твою просьбу. Теперь ты должна выполнить свое обещание.
Жанна ничего не ответила. Ей позволили сесть, и она возбужденно озиралась по сторонам, пересчитывая своих валькирий.
Не было Дарьи.
Так и не дождавшись от Жанны ответа, Пантера возобновил разговор со своими людьми.
– Я хочу знать, кто это был! – твердил он. – Мне нужен этот человек. Я хочу его видеть. Я хочу с ним драться! приведите мне его!!!
Боевики бормотали: «Да где же его теперь найдешь?!» – прекрасно понимая, что для Пантеры это не оправдание.
Ради того, чтобы отыскать таинственного человека-невидимку, Пантера был готов на все. Он решил даже отложить казнь, и погнал всех своих людей в лес, оставив только несколько часовых. А сам снова склонился над Жанной и заговорил с непривычным возбуждением:
– Ты ведь знаешь, кто это был. Скажи, и я оставлю тебя в живых. Я отпущу тебя. Мне плевать, живая ты или нет. Мне нужен он!