Пепел победы

Вебер Дэвид Марк

Хонор продолжала смотреть на королеву, но краешком глаза заметила, как напряглась Хенке.

– Нет, ваше величество, не пересмотрела, – почтительно, но твердо произнесла леди Харрингтон.

Елизавета вздохнула.

– Я бы просила вас задуматься, – настойчиво сказала она. – В свете того, что вы совершили…

– Прошу прощения, ваше величество, – с учтивой решительностью возразила Харрингтон, – но резоны, приводимые вами и его светлостью, меня не убеждают.

– Дама Хонор, – зазвучал звучный, мягкий баритон герцога Кромарти, – не стану притворяться, будто я не руководствуюсь политическими соображениями. Во-первых, вы все равно мне не поверите, а во-вторых, я отнюдь не

нахожу их постыдными. Хевы использовали вашу казнь как пропагандистское оружие против Альянса: это единственная причина, по которой Рэнсом и Бордман сочли нужным растиражировать свою фальшивку. Тот факт, что они неправильно просчитали реакцию в мирах Альянса, не отменяет самого намерения, тем более что на планетах Лиги им поначалу удалось набрать кое-какие очки. Вас ведь обвинили в массовом убийстве мирных, безоружных людей, а в подробности никто вдаваться не стал. Конечно, здесь, в Звездном Королевстве, и у наших союзников клевета обернулась против клеветников еще до вашего возвращения, но теперь эта выдумка будет иметь для них катастрофические последствия во всегалактическом масштабе. Как премьер-министр Мантикоры я обязан позаботиться о том, чтобы эта катастрофа стала как можно более обширной, и награждение вас парламентской медалью «За Доблесть» вкупе с подробным освещением вашего побега могло бы немало поспособствовать достижению этой цели.

Хонор собралась было возразить, но герцог остановил ее, подняв руку.

– Позвольте мне закончить, пожалуйста, – учтиво сказал он, и она неохотно кивнула. – Спасибо. Так вот, как я и говорил, наши политические соображения вполне оправданы и понятны, но дело не только в них. Признаете вы это или нет, но медаль заслужена вами уже не раз. Грейсонцы, кстати, – он показал на сверкающую золотую звезду, – не оставили вас без награды. Если бы не единодушное неприятие вас оппозицией, вы получили бы ее давно, после первого Ханкока… в крайнем случае, после четвертого Ельцина. А уж организовав побег почти полумиллиона пленных из самой секретной и страшной тюрьмы хевов, вы заслужили ее тем более!

– Боюсь, ваша светлость, я не могу с вами согласиться, – непреклонно возразила Хонор.

Хенке нервно заерзала в кресле, но Харрингтон полностью сосредоточилась на премьер-министре.

– Согласно статуту, данная медаль присуждается за совершение подвигов, выходящих за рамки требований служебного долга, а ко мне это ни в коем случае не относится.

Глаза Кромарти расширились от удивления, но она спокойно продолжила.

– Вести людей в бой, а в случае пленения предпринять все возможное для освобождения себя, своих подчиненных и союзников – разве это не долг каждого королевского офицера? К тому же, должна заметить, я была приговорена к смерти. Терять мне было нечего, так что мое решение совершить побег трудно назвать героическим.

– Дама Хонор! – воскликнул Кромарти, но она вновь покачала головой.

– Если кто и совершил подвиг, выходящий за рамки служебного долга, так это Горацио Харкнесс, – спокойно объявила Хонор. – В отличие от меня его казнить не собирались, но он по собственной инициативе, исключительно на свой страх и риск, прикинулся изменником, взломал компьютерную защиту флагманского корабля Корделии Рэнсом, технически обеспечил возможность нашего перелета на поверхность планеты и уничтожил крейсер «Цепеш», чтобы этот перелет прикрыть. Позволю себе заявить, что если вы, ваша светлость, как и ее величество, желаете наградить действительно достойного человека, то лучшей кандидатуры, чем Харкнесс, вам не найти.

– Но… – попытался встрять Кромарти; Хонор решительно покачала головой:

– Нет, ваша светлость. Медали я не приму.

– Хонор! –

не выдержала Хенке. – Ты и словом не обмолвилась об этом по пути с Грейсона!

– Это не имело значения.

– Ни черта себе, не имело значения! Ей предлагают наивысшую награду, а она упрямится!

– Боюсь, Мика, она не просто упрямится, – проворчала Елизавета, и в голосе ее, как ни странно, прозвучало уважение. – Когда мы с Алленом впервые предложили ей принять эту награду, она отказалась в самой категоричной форме.

– В категоричной? – переспросила Хенке. – Это как понимать?

– Да так, – сухо пояснила королева, – она пригрозила уйти в отставку, если я буду настаивать.

Ощутив потрясение подруги, Хонор едва не покраснела, а вот королева спустя мгновение рассмеялась.

– Уроженцев Сфинкса считают упрямцами, да и о грейсонцах говорят то же самое. Наверное, мне следовало бы знать, что произойдет, если кому-то достанет безумия соединить то и другое «в одном флаконе».

– Ваше величество, – сказала Хонор, – я никоим образом не дерзнула бы выказать неуважение, и известие о том, что вы и герцог Кромарти считаете меня достойной столь высокой награды, мне льстит. Медаль «За Доблесть» есть высочайшая честь, но я не вправе ее принять. Это было бы… неправильно.

– Вы необыкновенная женщина, дама Хонор, – произнесла Елизавета Третья, не зная, что совсем недавно те же слова произнесла ее кузина. – А возможно, я ошибаюсь. Возможно, все дело в том, что меня окружают по большей части политики… и политиканы. Но мне представляется сомнительным, чтобы в Звездном Королевстве нашлись две женщины, способные отказаться от высказанной королевой и ее премьером просьбы принять медаль «За Доблесть». Хотя, – тут она фыркнула, – биться об заклад, наверное, не стоит. Ведь не более месяца назад я думала, что не найдется и одной!

– Ваше вели…

– Все в порядке, дама Хонор, – сказала Елизавета, махнув рукой. – Ваша взяла: не отправлять же мне вас в казначейство за медалью, взяв предварительно под стражу. Это нежелательно, с точки зрения пропаганды. Но вы, надеюсь, понимаете, что Корона не может постоянно идти на попятную? С медалью не вышло, но уж расстроить другие наши планы мы вам не позволим.

– Другие планы? – осторожно переспросила Хонор.

Елизавета ухмыльнулась, словно древесный кот на грядке с сельдереем.

– Ничего особенного, – заверила она свою гостью. – Просто, как я уже объяснила, мои пинок оппозиции по поводу вашего исключения из палаты почти лишился смысла – в связи с вашим возвращением. А поскольку титул ваш я передала другому, то мне, – тут ее глаза блеснули, – просто необходимо вмазать этим напыщенным кретинам так, чтоб они не скоро очухались.

– Не понимаю, ваше величество, – сказала Хонор, и в ее голосе прозвучала неподдельная тревога. Эмоции Елизаветы выдавали откровенную радость. По-видимому, она нашла-таки способ утереть носы оппозиции и заставить Хонор принять то, что королева считала «причитающимся ей по заслугам». – Что вы задумали?

– Как я уже говорила, ничего особенного, – сказала Елизавета, и ее ухмылка сделалась еще шире. – Вы больше не графиня Харрингтон, и по здравом рассуждении возвращать вам прежний титул неразумно. За прошедшее время я поближе познакомилась с политическим устройством Грейсона и теперь понимаю, что графский титул никак не соответствует положению землевладельца. Протектор Бенджамин, надо отдать ему должное, не заявлял протеста по поводу этой досадной неувязки, хотя мог бы, а я, как вы понимаете, заинтересована в сохранении добрых отношений со столь ценным союзником, тем более в разгар войны. Эти соображения побудили меня принять решение исправить свою ошибку.