Пепел Вавилона
Шрифт:
— Спасибо, что собрались, — сказал Марко. — Нам нужно разработать план. Это нападение не должно пройти безнаказанным. Мы должны нанести ответный удар и показать внутрякам, что мы не напуганы. Продемонстрировать силу.
По комнате пробежал шепоток согласия, но слух не ответил никто. Лишь бы не высунуться.
К его удивлению — кроме Филипа.
— Ещё один? — произнёс его сын. — Что, последний шикарный жест удался?
Марко застыл. Гневный, больше того, презрительный голос Филипа прозвучал как пощёчина. Все остальные затихли.
— Ты что-то сказал, Филипито? — поинтересовался Марко. В его тихом спокойном тоне
— Да так, кое-что. Мы ведь уже говорили то же самое прежде? Ушли с Цереры, сказав, что нам нужен план — показать нашу силу. План контратаки. Пусть они нас боятся. Мы всё это уже делали — и вот, опять начинаем. — Филип залился краской, дыхание участилось и стало тяжёлым, как будто он сюда прибежал. — Только в тот раз это, кажется, не были эса койо? Розенфельд, Санджрани. И Па, ведь так? Внутренний круг. Сердце Вольного флота. Часть великого плана.
— Ты устал, Филип, — сказал Марко. — Пойди отдохни.
— Ответь, — сказал Филип, — в чём разница с тем, что ты говорил в прошлый раз?
В груди Марко рос гнев, наполняя голову туманом и жаром. Он ощущал его дух, как запах огня.
— Я хочу знать, — голос Филипа дрогнул — Этот план, сегодняшний. И тот, что был до него. И перед ним. А который из них настоящий? Он существует? Или мы просто падаем, притворяясь, что так и задумано?
Марко улыбался. Когда он шагнул к сыну, Филип приготовился встретить удар — стиснул челюсти, сжал кулаки. Марко взъерошил ему волосы.
— Мальчишки, — улыбнулся он остальным. — Дети и их истерики. Капитан Чу. Можем мы выслушать ваш отчёт?
Чу откашлялся.
— У нас имеется несколько потенциальных целей, — начал он, извлекая ручной терминал и выводя с него данные на настенный экран. — В зависимости от того, насколько они соответствуют глобальной стратегии.
Филип побледнел, челюсть выдвинулась вперёд. Чу продолжал говорить, указывая на стенной экран, перечислял свои планы и предложения. Марко не сводил взгляда с сына, позволяя остальным делать вид, что ничего не произошло, обычная встреча. Если ведёшь себя как ребёнок — будь готов к тому, что к тебе и относятся как к ребёнку. Ты меня компрометируешь — я сделаю с тобой то же самое.
Филип проглотил комок в горле, развернулся и вышел, расправив плечи и высоко держа голову. Дверь захлопнулась, и Марко рассмеялся вслед — настолько громко, чтобы Филип наверняка услышал.
Он повернулся к экрану на стене.
— Ты не включил в список Тихо, — сказал он. — Почему?
Чу глянул на свой перечень, потом перевёл взгляд на Марко.
— Ты хочешь взять Тихо?
— Почему нет? — сказал Марко. — Разве мы не ведём войну? Разве внутряки не натравили нас друг против друга? Хитростью вынудили убивать своих. Астеры против астеров, а ради чего? Чтобы мы не могли одолеть Землю и Марс. Они никогда не станут смотреть на нас, как на равных. Но Эйми Остман? Карлос Уокер? Они должны быть на нашей стороне. И были бы, если бы до сих пор не цеплялись за давным-давно ушедшее прошлое.
— Как скажешь.
Чу кивнул. Но невесело.
— Станция Тихо всегда была украшением Пояса. Источник нашей гордости, символ успеха. Вот почему Фред Джонсон засел там на долгие годы. А теперь на ней другой землянин, вообразивший себя спасителем бедного убогого Пояса. Почему мы должны позволять Джеймсу Холдену захватывать то, что никогда
Листер откашлялся.
— Но ведь «Росинант» не на Тихо.
Марко нахмурился, ощутив в сердце лёгкий укол смущения, даже обиды.
— Что?
— Помнишь, лос дуос корабли, что мы посылали за ледовозом Остман? «Джамбаттистой». Ретрансляторов нет, но они подошли достаточно близко, чтобы прочесть сигнатуру двигателя корабля эскорта. Эса эс ла «Росинант».
В комнате повисла тишина. По спине Марко скользнул холодок. Все прошедшие годы он следил за тем, где Наоми и что она делает, а теперь она и её любовник ускользнули от его взгляда. Это выглядело как угроза. Ловушка.
— «Росинант», — тщательно выговаривал он каждое слово, — сопровождает старый драный ледовоз Остман?
— Похоже на то, — ответил Листер.
Что-то явно не так с воздухоочистителем. Марко стало не хватать кислорода. Сердце заколотилось, дыхание стало чаще.
— И куда они направляются?
Глава сорок третья
Инерция стала первой проблемой. Местоположение — второй.
«Джамбаттиста» — тяжёлый корабль, с трудом набирал скорость и медленно сбрасывал. Подтверждение неудобств большой массы и первый закон Ньютона. Ледовоз уже тормозил перед кольцом врат, выбрасывая энергию и реакторную массу, чтобы выйти на подходящую орбиту. Зная эти два параметра — куда они идут и как быстро корабль будет тормозить, чтобы туда попасть — атакующие их быстрые штурмовики почти точно могли подсчитать, где и когда они окажутся.
Расчёты Холдена основывались на неизвестных величинах. Какую нагрузку сможет выдержать «Джамбаттиста» на большом ускорении? Какое число кораблей в его огромном брюхе будет из-за этого потеряно? Хладнокровные подсчёты скорости, энергообмена и относительного перемещения давали идеальные кривые для любых сценариев, но опыт постоянно и неотвратимо добавлял к ним «если не произойдёт ничего неожиданного, а тогда — кто знает».
— Как-по твоему, Алекс? — спросил Холден. — Чего нам ждать?
Алекс провёл ладонью по редеющим волосам и огорчённо фыркнул под нос. На камбузе пахло ромашковым чаем и корицей, но Наоми и Кларисса сидели с пустыми руками. «Роси» тормозил на полутора g, сравниваясь «Джамбаттистой». От этого Холден постоянно чувствовал себя уставшим.
— На их месте, — начал Алекс, — я бы спланировал обгон. Рассчитал бы скорость, чтобы прийти к кольцу как раз перед этим здоровенным паршивцем. Сгруппировал бы оба корабля вместе, поскольку во время прохода возможна атака. Сбросил бы кучу торпед в надежде хоть на несколько удачных попаданий. Они используют ускорение в качестве дополнительной тяги, но после начала торможения торпедам придется с ним бороться, теряя скорость, так что я бы уже поберёг их, пока не заторможу полностью. А потом добил бы то, что осталось после первой атаки.