Пепел Вавилона
Шрифт:
Бертольд сказал, что Лаура ранена. Она в медицинской коме. Нуждается в восстановлении части печени и одной почки, но Лаура — жена королевы пиратов, и доктора обещали, что с ней всё будет в порядке, это лишь вопрос времени.
Потом он сказал про Оксану и Эванса, и они плакали вместе, пока она не уснула.
Квартира, предназначенная для новой, уменьшенной версии её семьи, оказалась прекрасной. Три спальни с широкими кроватями, мягкими, как кресла-амортизаторы, удобными, роскошными и непривычными. Яркий хромированный пищевой блок с меньшим выбором опций, чем на «Конноте». То, что у них называлось
Она подождала, пока мазь не впитается поглубже в новую искусственную кожу, потом натянула то, что звала своим новым капитанским мундиром. На самом деле — просто рубашку обычного кроя и жакет с чуть заметным налётом военного стиля. Мичо надела даже ботинки и брюки, хотя в отправляемом сообщении их никак не увидеть. Сознание до сих пор оставалось размытым от боли, и она не вполне сознавала, почему в этом сообщении ей так важен формальный вид, пока не села, поймала себя в кадр и начала запись.
Важен потому, что это капитуляция.
— Мадам Генеральный секретарь, мне очень жаль говорить, что я не в силах предоставить вам помощь. Корабли, которыми я командовала, либо уничтожены, либо сильно повреждены, либо разбросаны так далеко от кольца врат, что не успеют перехватить «Пеллу», не погубив весь экипаж.
Её двойник на экране выглядел измученным. Бертольд коротко остриг ей волосы, чтобы скрыть, как они обгорели. Ей не нравился собственный вид. На Мичо накатила волна горя, как теперь с ней часто случалось. И как будет на протяжении всей её оставшейся жизни.
— Я благодарю вас за добрые слова о наших погибших. Они знали, на что идут, приступая к этой задаче. Они были готовы отдать жизнь за Пояс. Я хотела бы, чтобы этого не случилось. Предпочла бы, чтобы они были рядом со мной. Я хотела бы иметь возможность сделать больше.
Прибавить было нечего, и Мичо отправила сообщение. Потом, словно чтобы ещё больше растревожить ноющую рану, вызвала на экран тактический отчёт. Перед ней развернулась система. «Панчин», ещё живой, как и горстка других. Наклие на Евгении. А вот и «Пелла», направляющаяся из системы Юпитера в сторону кольца. Остатки Вольного флота. Ещё две случайных точки на пересечении маршрутов, но когда она проверила курс, стало ясно, что они идут с той же миссией. Марко и его верноподданные сумеют прорваться через врата. Непреодолимая сила. Если бы рельсовые пушки ещё оставалась на месте, это ещё могло бы вылиться в серьёзную битву. Без неё это просто бойня.
Мичо пролистывала всю систему — станция за станцией, корабль за кораблём. Получался аналог сетки, которую когда-то в другой жизни она нацарапала маркером на стене корабля, превратившегося теперь в осколки и болезненные воспоминания. Всё, что необходимо людям для жизни. Фильтры. Гидропоника. Центрифуги для переработки руды. Центрифуги для проверки воды. Для работы с кровью.
Она думала о том, остались ли где-то корабли колонистов, скрытые в темноте
И если прав Санджрани, худший кошмар ещё только предстоит.
Дверь из общего коридора открылась, ввалился Джозеф. Надя поцеловала его и ушла в постель. Теперь они спали посменно. Один сидит с Лаурой, один с ней, один спит. Цикл разделённого горя. Джозеф прошёл в пищеблок, открыл панель, которую Мичо не замечала, и налил себе виски, а потом сел напротив неё на кушетку.
— Твоё здоровье, — Джозеф поднял стакан.
Край звякал о зубы, пока он пил. Минуту оба сидели в молчании.
— Упс, — сказала она.
— Волшебное слово, — поднял брови Джозеф.
— Это всё я, — она вытерла глаза манжетом рубашки. — Я сделала всё, как всегда, и отправила нас в этот ад.
Глаза у Джозефа глубоко запали. Усталая кожа и опущенные плечи выдавали его утомление.
— Что-то я не уловил твою мысль.
— Я нахожу нечто, во что готова поверить, и иду за своей верой. А потом всё золото обращается в грязь. Джонсон, Ашфорд, Инарос. А теперь Холден. Не пойму, как я могла не видеть, но снова в это вляпалась. А теперь...
— Теперь, — кивнул Джозеф.
— А знаешь, что мне кажется самым нелепым? — голос взвился вверх, стал тонким и резким, как пиликанье скрипки. — Из того, что я пыталась сделать, не вышло совсем ничего. Я хотела создать Пояс для астеров, его нет. Хотела построить место, в котором мы могли бы жить, называя своим, и его тоже нет. Нет даже надежды, что когда-нибудь будет. И уже не припомню, как вышло, что я оказалась на стороне Холдена. Чтобы снова открыть врата? Пропустить поток колонистов? Чтобы не выжил никто из тех, о ком я заботилась?
Джозеф кивал, задумчиво и отстранённо.
— А какое это имело бы значение, если всё это тебе только снится?
— Что снится? — Мичо подвигалась, пока не разболелась спина, а после ещё чуть-чуть.
— Да это вот, — сказал он. — Что ты дралась за Инароса, потом за Холдена. Что потеряла близких и оказалась на лечении в роскошном месте.
— Это просто чушь.
Джозеф хмыкнул.
— А может, предназначение.
— Скорее всего, вселенной плевать на нас, и на всё, что мы делаем, а всё это твоё мистическое дерьмо — просто способ спрятаться от реальности.
— Возможно, и так, — согласился он с таким самообладанием, что она устыдилась своих слов.
Джозеф сделал ещё глоток виски, поставил стакан на пол и развалился на изогнутой кушетке, удобно устроив голову у неё на коленях. Его улыбка была такой тёплой и прекрасной, полной нежности и понимания, что у Мичо заныло сердце.
— Никогда мы не следовали за Холденом. Да, мы пошли против Марко, и Холден встал рядом с тобой. Но ты никогда не подчинялась ему. Мы дрались с Марко не ради Холдена. Мы сражались с Марко потому, что он выдавал себя за лидера, защитника, в котором нуждался Пояс, но оказался другим.