Пепел
Шрифт:
– Что? – холодно произнес, отпуская руку Риты.
– Будь так любезен, разбирайся со своей подружкой без моего участия.
– Обязательно, – фыркнул я, подскочил со своего места и поплелся за парту к Раевскому. Плевать. Больше не буду сидеть с ней. Какого вообще не пересел раньше?! Хватит! Поигрались и пошло все к черту!
Глава 19 - Рита
Лучше бы Витя остался сидеть на своей последней парте, так хотя бы можно было дышать, спокойно заниматься. Рядом с ним я постоянно на иголках: то смущалась, то сердце частить начинало, то ждала чего-то, чего –
Реакция Шестакова, конечно, удивила, сначала даже приятно стало – заступился ведь. Но когда розовая пелена сошла с глаз, я осознала, что дело не во мне, будь на моем месте любая, Витя повел бы себя также. Ему просто не хотелось разговаривать с Аленой, а я лишь предлог. Сразу так обидно сделалось, до слез.
Поэтому когда Шестаков решил перекочевать за другую парту, я в какой-то степени вздохнула с облегчением. Но у Натальи Егоровны были свои взгляды на данную ситуацию, она быстренько вернула Витю обратно, и слова не позволив вставить. Мы оба отвернулись: я к окну, а мистер Популярность дарил свое внимание классу. Так и просидели молча до конца дня.
Домой я вернулась без настроения, еще и отец добавил. Разошелся, что мать якобы без спроса выдала мне деньги на форму по физкультуре, которую школа выделила. Грозился позвонить директору, написать жалобу куда надо. Я молилась всем богам, чтобы угрозы остались только на словах, не хватало еще опозориться. Папа вполне мог поругаться – ему палец в рот не клади, а тут и повод подходящий. Но к счастью мать как-то успокоила его, увела в комнату, и на следующий день он даже не заикнулся о деньгах.
В воскресенье у отца был выходной, что меня крайне напрягало. Вообще в последние годы находиться с ним в одной квартире больше двух часов было тяжело: постоянно к чему-то придирался. Вот и сегодня – то полы помой, то посуду в шкафах надо бы от пыли протереть, то тетрадки перебери, то поесть приготовь. Командовать папа любил, но и сам, правда, нет-нет, да хозяйничал. Освободилась я только часам к четырем вечера, думала, почитаю, но к нам в гости заглянула Краснова и позвала прогуляться.
Отец Наташу недолюбливал, но виду особо не показывал. Бывало, конечно, открывал рот, мол, не твоего поля ягода и мать вечно подначивал. Ей тоже Ната не нравилась, потому что соседи всякое болтали: то ухажер слишком взрослый, то одевается слишком откровенно, то приходит домой под утро. В нашем доме народу почесать языками дай только повод. Однако тут я уже отстаивала свои интересы, гуляла все равно редко, возвращалась до темна, не пила, не курила, в целом репутацию перед семейством сохраняла достойную, вот родители и махнули рукой на нашей общение с Красновой.
Отпрашиваться мне тоже не особо нравилось, вечно себя некомфортно чувствовала, будто не пройтись прошу, а денег на бутылку. И папа еще с таким видом отпускал, якобы великое одолжение делал. Приятного мало.
– У вас прям стерильностью несет на всю квартиру, – повела носом Ната, пока я искала ложку для обуви, чтобы натянуть старенькие кеды, опять же под юбку. Брюки у меня, конечно, были, но слишком большие и, откровенно говоря, ткань там совсем выцвела.
– Ага, убираем, – шепнула, схватив с вешалки олимпийку, толкнула Наташу на выход, и мы быстренько спустились по лестнице. Погодка стояла чудесная: на удивление теплый ветерок и довольно
– Куда идем? – спросила, подхватив Краснову под локоть. На ней были джинсы с дырками на коленках и черная кожанка. Мы с ней очень забавно гармонировали: модница и бабушка, не иначе.
– Давай в двадцать четвертый, а то мать увидит в окно, орать будет.
– Опять сбежала?
– Да пошли они! Оба! – фыркнула подруга. Ната часто ругалась с родителями, и каждый скандал заканчивался ее уходом из дома. Нет, она всегда возвращалась, ночевать было негде, но, уходя, мечтала, что это в последний раз.
– А как твой Толик?
– Толик? Какой… А! Толик! Ой, да и он тоже пошел бы.
– Прошла любовь, разъехались трамваи? – усмехнулась я. В любовь Краснова не верила, а вот в деньги и их возможности очень даже.
– Он мне подарил духи недавно, а потом я узнала, что своей бывшей на днюху он притащил кулон с красивым камешком. Ну и нафиг мне упал этот Толик? Пусть бы шел на все четыре! Жмот! – хмыкнула подруга.
– Сдался тебе этот кулон, – откровенно говоря, я никогда не понимала тяги девчонок к украшениям и дорогой косметике. Мне казалось, главное от души, а что там будет в коробке под красивым бантиком – дело десятое. Но Ната была другой, она расценивала парня по подаркам и их стоимости.
– Кулон дороже духов, тогда кто ему больше нравится? Смекаешь, милая?
В ответ я пожала плечами, однако спорить не стала. Бесполезно. По пути мы разговорились о школе, я пожаловалась на Витю, вернее, на его последние выходки. А вот Наташа, наоборот, оценила, сказала, что это явный знак симпатии и надо бы брать быка за рога. Никаких быков, конечно, я брать ни за что не планировала. Тем более все вокруг постоянно обсуждали Шестакова со Смирновой, их вечные ссоры и довольно постоянные отношения. Сегодня поругались, завтра уже целуются вовсю. Хотя, я ни разу не видела, как он зажимает ее или лезет за поцелуями. Витя довольно сдержанно себя вел, в отличие от многих парней в школе. В какой-то степени оно и к лучшему, я бы точно не смогла спокойно смотреть на милующуюся парочку.
Двадцать четвертый двор находился почти в сорока минутах от нашего района, возле речки. Там частенько собирались парни, рядом было футбольное поле, не сказать, что прям настоящее, но довольно приличное место для игры. Ребята сами смастерили ворота и нет-нет проводили турниры. А недавно там сделали баскетбольную площадку – администрация городская раскошелилась, теперь в двадцать четвертом было еще больше активистов и поклонников спорта.
Наташка часто туда таскалась, вечно высматривала новую жертву. Я с ней редко ходила, я в принципе редко куда-то хожу. Может, в другой раз и отказалась бы, что мне там делать, но сегодня отец дома, поэтому лучше на улице, в компании кого угодно, только не папы.
– Пошли туда, на лавку? – предложила Ната, когда мы дошли до проема между двадцать третьим и двадцать четвертыми дворами. Впереди был мостик, напротив детский садик, а в закутке парикмахерская. Прямо же, через дорогу, виднелась новенькая баскетбольная площадка и пара пустых лавочек. Возле щита бегали пятеро парней: один высокий, остальные среднего роста.
– Может, вдоль речки пройдем? – помялась я.
– Завязывай, – хмыкнула Краснова и потащила практически силой меня через дорогу. Мы уселись на самую крайнюю лавочку, Ната хотела поближе, но я запротестовала, еще попадет мяч, потом ходи и лоб потирай.