Пеппи Длинныйчулок поселяется на вилле «Курица»
Шрифт:
Выпалив всё это, Пеппи повернулась и побежала назад, а дамы продолжали свой путь. Но, когда они прошли всю улицу, до них вдруг долетел крик Пеппи:
— А ещё-ё Ма-ли-н ни-ко-г-да-а не подметала под кро-ва-тя-ми-и!
Как Пеппи спасает двух малышей
Однажды в воскресенье после обеда Пеппи сидела
День прошёл незаметно в приятных занятиях. Пеппи встала рано и подала Господину Нильсону завтрак в постель: фруктовый сок и булочку. Обезьянка выглядела так трогательно, когда она сидела в светло-голубой ночной рубашке на кровати, держа обеими руками стакан. Затем Пеппи скребницей почистила лошадь и задала ей корм, попутно рассказав длинную историю про свои странствования по морям. После этого Пеппи отправилась к себе в комнату и нарисовала прямо на обоях большую картину, изображающую толстую даму в чёрной шляпе и красном платье. В одной руке эта дама держала жёлтый цветок, а в другой — дохлую крысу. Этой картиной Пеппи осталась очень довольна — по её мнению, она украшала комнату. Покончив с художеством, она уселась возле комода и принялась перебирать свои сокровища: птичьи яйца и ракушки, которые вместе с папой собирала в разных далёких странах или покупала в маленьких заморских лавчонках. Когда Пеппи надоело рыться в ящиках, она попыталась обучить Господина Нильсона танцевать твист. Но он наотрез отказался. Она вздумала было поучить танцевать лошадь, но вместо этого поползла на четвереньках в чулан и накрылась там ящиком — это называлось играть в сардины, но игра не клеилась, потому что не было Томми и Анники, которые обычно изображали других сардин.
Но вот начало смеркаться. Девочка прижалась носом, похожим на картофелину, к оконному стеклу и глядела в сад, в котором сгущались серые осенние сумерки. Тут она спохватилась, что ещё не ездила верхом, и решила немедленно отправиться на небольшую прогулку.
Она надела свою огромную шляпу, кликнула Господина Нильсона, который сидел и перебирал пёстрые морские камешки, оседлала лошадь и вынесла её в сад. Они двинулись в путь — Господин Нильсон верхом на Пеппи, а Пеппи верхом на лошади.
После захода солнца подморозило, и копыта лошади звонко цокали по затвердевшему грунту. Господин Нильсон пытался срывать листья с деревьев, мимо которых они скакали. Но Пеппи так гнала лошадь, что ему это не удавалось. Наоборот, ветки всё время стегали его по ушам, и Господин Нильсон с трудом удерживал на голове свою соломенную шляпку.
Пеппи скакала во весь опор по улицам маленького городка, и люди шарахались в сторону, уступая ей дорогу.
Конечно, в нашем маленьком городке, как и в каждом городе, есть своя главная площадь. На неё выходят выкрашенная охрой ратуша и старинные красивые особняки, среди которых возвышается большой трёхэтажный дом. Он построен недавно, и все его называли небоскрёбом, потому что это самый высокий дом в городе. В эти воскресные предвечерние часы город, казалось, дремал, погружённый в тишину и покой.
И вдруг тишину прорезал дикий крик:
— Небоскрёб горит! Пожар! Пожар!
Со всех сторон к площади бежали перепуганные люди. По улице с пронзительным воем промчалась пожарная машина. И две девочки на тротуаре, которым сперва казалось, что смотреть на пожар очень весело, вдруг заплакали — они испугались, что и их дом загорится. Вскоре на площади перед небоскрёбом собралась огромная толпа. Полиция пыталась её разогнать, потому что огонь мог перекинуться и на соседние дома. Из окон небоскрёба уже вырвались языки пламени. Под дождём искр в клубах чёрного дыма пожарные продолжали мужественно бороться с огнём.
— Мы не можем отсюда выйти, — крикнул старший мальчик, — кто-то развёл костёр на лестнице!
Старшему минуло пять лет, его брат был на год моложе. Мать их ушла по делу, и они остались дома одни.
Толпа на площади волновалась. Многие плакали, глядя на малышей. Брандмайор [2] не на шутку встревожился. У пожарных была, конечно, раздвижная лестница, но она не доставала до мансарды. А войти в дом, чтобы вынести детей, было уже практически невозможно. Неописуемый ужас охватил всех, когда стало ясно, что дети обречены на гибель — ведь пламя вот-вот доползёт до мансарды. А малыши по-прежнему стояли у окна и громко ревели.
2
Брандмайор — начальник пожарной команды.
В толпе на площади была и Пеппи. Не слезая с лошади, она с интересом рассматривала пожарную машину и уже прикидывала в уме, не сможет ли она купить себе такую же. Машина эта понравилась ей потому, что была ярко-красного цвета и к тому же гудела на редкость пронзительно. Затем Пеппи стала наблюдать, как пламя всё яростнее охватывает дом, и пожалела, что искры не долетают до неё.
Как и все толпившиеся на площади люди, Пеппи сразу заметила малышей в окне мансарды, и её удивило то, что у малышей такой перепуганный вид. Она никак не могла понять, почему пожар их не забавляет, и даже спросила у стоящих рядом людей:
— Скажите, почему эти дети орут?
Сперва ей в ответ раздались лишь всхлипывания. Но потом какой-то толстяк сказал:
— А ты бы не орала, если бы стояла там наверху и не могла бы оттуда выбраться?
— Я вообще никогда не плачу! — огрызнулась Пеппи. — Но раз дети хотят спуститься и не могут, почему им никто не поможет?
— Да потому, что это невозможно. Как им помочь?
Пеппи удивилась ещё больше:
— Неужели никто не притащит сюда длинную верёвку?
— А что проку в верёвке! — отрезал толстяк. — Дети слишком малы, чтобы спуститься по верёвке. Да и вообще сейчас уже поздно — добраться до них по верёвке нельзя! Ты что, сама не понимаешь?
— Это ещё как сказать, — спокойно ответила Пеппи. — А ну, достаньте-ка мне верёвку.
Никто не верил, что Пеппи сможет что-нибудь сделать, но верёвку ей всё-таки дали. Возле фонтана, перед небоскрёбом, росло высокое дерево. Его верхние ветки были примерно на уровне окон мансарды, но метра на три не доходили до них, а ствол дерева был гладкий как столб. Даже Пеппи не могла по нему взобраться.
Пожар бушевал, дети в окне мансарды кричали, люди на площади плакали.
Пеппи соскочила с лошади и, подбежав к дереву, крепко привязала верёвку к хвосту Господина Нильсона.
— А теперь ты будешь умницей, ну лезь, — сказала Пеппи, поднесла обезьянку к дереву и подсадила её.
Господин Нильсон прекрасно понял, что от него хотят, и послушно полез по гладкому стволу — для обезьяны это было дело плёвое. Люди на площади затаив дыхание следили за Господином Нильсоном. Вскоре он добрался до кроны, сел на сучок и вопросительно поглядел вниз, на Пеппи. Пеппи кивнула ему, как бы говоря, что можно спуститься. Обезьянка послушалась, но стала спускаться по другой стороне ствола, перекинув тем самым верёвку через сук. И когда Господин Нильсон снова оказался на земле, Пеппи держала в руках оба конца верёвки.