Перчатка для смуглой леди
Шрифт:
— Да, — поразмыслив сказал Фокс, — это невозможно. Голову даю на отсечение, невозможно… А что у вас теперь на уме? — спросил он, подозрительно взглянув на шефа.
— Пригласите Джереми Джонса и узнаете, — сказал Аллейн.
2
Выйдя из кабинета администрации, Гарри Гроув расплылся в улыбке.
— Держу пари, вы уже подумали, что я отправился стучать на вас, — весело сказал он. — Ничего подобного, смею вас уверить. Сказал только, что вы меня на дух не переносите,
— Они не могли заметить то, чего не существует в природе, — сердито сказал Перегрин. — Я вполне переношу твой дух, Гарри. Но думаю, что ты становишься жутким занудой, когда изображаешь из себя трудного ребенка. Твое поведение бывает идиотски дурашливым и порою оскорбительным, но сказать, что я тебя не переношу, я не могу. Ты мне даже нравишься.
— Перри, какое великолепное самообладание! А ты, Джереми?
Джереми, явно не расположенный к беседе, раздраженно воскликнул:
— Господи, да в чем дело! Городите всякую чушь.
— А ты, Уинти? — спросил Гарри.
Морис холодно взглянул на него.
— Мне что, больше делать нечего? Чушь. — Он развел руками. — Я слишком занят, чтобы ненавидеть кого-нибудь.
— Так, в отсутствие Чарли и девочек остается спросить лишь короля дельфинов.
Как только Гарри вышел из кабинета, Маркус Найт переместился на дальний конец фойе бельэтажа. Услышав последние слова Гарри, он повернулся и с достоинством произнес:
— Я решительно отказываюсь принимать участие в подобного рода опросе. — И смазал все впечатление, закричав: — И я не желаю больше терпеть эту глупую, унизительную, нелепую кличку!
— Бум-м! — сказал Гарри. — Мы ударили во все колокола. Какой звук, какая мощь! Жаль, тебя не слышат в Букингемском дворце. Ну да мне пора. Желаю здравствовать… — Процитировав любимое присловье Джоббинса, он резко умолк и явно расстроился. — Я не хотел, вырвалось невзначай.
Стоило Гарри удалиться, как Маркус Найт немедленно перешел в наступление. Перегрин видел, что он дошел до точки, до высшего градуса бешенства. Однако Маркус не кричал и не скандалил, он мягко вразумлял. Он говорил тихим бесцветным голосом, почти не жестикулировал и, хотя под побагровевшей щекой явственно билась жилка, сохранял внешнюю невозмутимость.
— Возможно, сейчас не самый подходящий — на самом деле абсолютно неподходящий — момент для обсуждения дальнейшего участия этого человека в постановке. Как мне было дано понять, интриган был принят в труппу по наущению сверху. Я буду весьма признателен, Уинти, если ты при первой же возможности сообщишь руководству о моем намерении прервать срок действия контракта в самом ближайшем будущем, если Хартли Гроув не будет уволен.
При обычных обстоятельствах Найт бы сейчас величественно удалился, оставив всех стоять с раскрытыми ртами. Он обвел быстрым взглядом двери и лестницу и, в качестве альтернативы, опустился на один из викторианских диванчиков, которые по приказанию Джереми
— Мой милый, милый Перри и мой дорогой Уинтер, — с чувством произнес он. — Пожалуйста, считайте мое решение окончательным. Мне очень, очень, очень жаль, что так случилось. Но ничего не поделаешь.
Перри и Морис незаметно переглянулись. Джереми, выглядевший совершенно подавленным с тех пор, как он, проводив Дестини, вернулся в фойе, глубоко вздохнул.
— Марко, нельзя ли пока отложить обсуждение этого вопроса? — тяжело вздохнул Перегрин. — Я уповаю на твое великодушие. Ужасное преступление, случившееся здесь прошлой ночью, повергло нас в чудовищную растерянность. Я принимаю все твои возражения против Гарри. Он ведет себя возмутительно, и при обычных обстоятельствах ему было бы давным-давно указано на дверь. Если он и дальше будет продолжать в том же духе, я переговорю с Гринслейдом, а если и он не посмеет вмешаться, пойду к самому Кондукису и скажу, что я не в состоянии более выносить его протеже. Но пока, пожалуйста, Марко, прояви терпение.
Найт взмахнул рукой. Великолепный жест можно было понять двояко. Он мог означать как величественный отказ от дальнейшего спора, так и непримиримую ярость. Уставившись в потолок, Найт сложил руки на груди и скрестил ноги.
Уинтер Морис поглядел на Перегрина, закатил глаза и едва заметно покачал головой.
Из кабинета вышел инспектор Фокс и объявил, что суперинтендант Аллейн будет весьма признателен, если мистер Джереми Джонс уделит ему несколько минут.
Перегрин, глядя, как Джереми входит в кабинет, испытал острую безотчетную тревогу.
Аллейн сидел за столом Уинтера Мориса, перед ним лежал раскрытый блокнот, а рядом номер «Таймс». Джереми застыл на пороге. Аллейн пригласил его сесть и предложил сигарету.
— Я перешел на трубку. Впрочем, все равно спасибо.
— Я тоже. Курите, если хотите.
Джереми вытащил трубку и кисет. Его жесты были точны, но немного скованны.
— Я попросил вас зайти, — начал Аллейн, — дабы обсудить с вами одно предположение, которое может оказаться совершенно несостоятельным. Тогда вам придется простить меня. Вы делали декорации для постановки, не так ли?
— Да.
— Должен заметить, что они мне показались удивительно сообразными с пьесой. Мне всегда нравится, когда фон служит лишь отражением характера и атмосферы действия, когда его не выпячивают, не делают вещью в себе.
— Так часто бывает.
— Но не в данном случае. Вы и Джей вместе снимаете квартиру, не так ли? Видимо, вы тесно сотрудничали во время работы над пьесой?
— О да, — сказал Джереми и, словно спохватившись, что его сочтут чересчур неразговорчивым, добавил: — Мы вполне сработались.