Перчатка немецкого рыцаря
Шрифт:
– Кать, возьми вот девчонку до Питера! – сказал белобрысый, подсаживая Арину с чемоданом в вагон.
– Петя, никак, твоя? – удивилась проводница.
– Это по работе, – важно сказал белобрысый Петя и помахал вслед вагону рукой.
Арина
Арина снова очнулась от воспоминаний.
Чай перед ней давно остыл, а она все машинально мешала и мешала в нем ложкой, хотя и не положила сахар, вообще сладкий чай никогда не пила.
Нужно встать и ехать домой. Хорошо, что муж сегодня придет домой поздно, какая-то у него встреча, куда он Арину с собой не возьмет, а ей и лучше.
Она вернулась вечером, мужа не было дома, чему Арина даже обрадовалась, не было сил разговаривать. Арина отказалась от ужина и отпустила приходящую прислугу. Муж не любил, когда кто-то оставался в доме на ночь, кроме охранника.
Арина нанесла на лицо ночной крем, легла, погасила лампу на прикроватной тумбе, натянула одеяло до подбородка.
У них с мужем были отдельные спальни, так было удобнее обоим.
Арина любила свою спальню, она сама спроектировала ее, не доверяя нахальному дизайнеру, – в минималистском японском стиле.
Стены и шторы были изысканного сиреневого оттенка, по ткани штор разбросаны иероглифы, мебель – черного лака,
Изредка муж навещал ее поздно вечером, но после непродолжительных ласк всегда уходил к себе – он говорил, что иначе ему трудно заснуть.
Арина обычно засыпала быстро, легко, но сегодня что-то ее беспокоило.
Едва она закрывала глаза, как перед ней всплывали картины далекого прошлого, та самая ночь… ночь, которую она давно пыталась забыть. И ведь преуспела же в этом, упорядочила свою жизнь. Не то чтобы она очень счастлива замужем, но зато спокойна. А это – главное.
Муж дал ей безбедную и спокойную жизнь, а это много значит. После ее несчастливого детства, после ужасных событий, что случились пятнадцать лет назад, Арина это заслужила.
Что ж, придется снова отдаться воспоминаниям, судя по всему, сегодня без этого не обойтись.
Арина помнила, как вернулась тогда домой.
Пришлось кое-что рассказать родителям, отчим привязался сразу же с вопросами, отчего она не вернулась вовремя. И если нормальные родители, услышав такое, испугались бы за дочку, посочувствовали бы ей, кстати, мама и пыталась ахать и охать, то отчим сразу это пресек. Как же, беспокоятся о ком-то еще, кроме него, так не пойдет.
– Ты не врешь? – спросил он, схватив Арину за подбородок и сверля ее пронизывающим, как он думал, взглядом.
Конец ознакомительного фрагмента.