Перед бурей
Шрифт:
Даника стояла в стороне и тихо говорила с Даниэлом. Потом… Алек решил, что глаза его подводят. Друг наклонился и самым бесцеремонным образом поцеловал девушку.
Криста хмыкнула:
— Рот закрой, — слегка пристукнула пальцами по его отвисшей челюсти. Алек не нашёл ничего лучше, чем спросить:
— И давно? — получилось это несколько громче, чем следовало. Люди оглянулись на возглас. Лина улыбалась. Самилла улыбалась. Улыбались Кати, Вики и Криста. Даже Дарина веселилась, как девчонка.
Даника
— Надеюсь, вы вернётесь до осени, — заявила сестра буднично.
— Вот как? — Алек до сих пор находился в прострации.
— Вот так, — подтвердила Даника, упрямо выдвинув подбородок и, кажется, ожидая возражений, а то и ругани. Криста хихикнула за спиной. Осень, значит? Время свадеб?..
— Мы постараемся, — ответил Алек. Даника недоверчиво посмотрела на него, вдруг улыбнулась.
— Не старайтесь. Просто вернитесь, — обняла брата, ткнула кулаком в бок и прошептала на ухо: — Ты мне за него отвечаешь.
Прежде чем он успел задать вопрос, отпустила его, удрала в сторонку и сцапала Гария. Мальчишка явно пытался притвориться, что всё ему нипочём, вести себя сдержанно и солидно. Получалось не очень, особенно под натиском сестрёнки.
— Вы обязательно их найдёте, поверь мне, — приговаривала Даника, тормоша мальчишку. — Ну, будь-будь, не забывай нас!..
Гарий освободился из её объятий и тут же угодил в руки Дарины.
— Ты найдёшь свою семью, — сказала женщина. — Но не забывай, что у тебя есть ещё одна, где тебе всегда будут рады.
— Никогда не забуду, — сказал Гарий сипло.
Самилла поцеловала его в щёку, мальчишка залился краской. Ромэн хлопнул по плечу.
— Пора.
Долгие прощания не в традиции воличей. Провожающие помахали руками, покричали напутствия. Алек поцеловал жену и сына, вспрыгнул на облучок и прищёлкнул языком. Беломордый бык дёрнул ухом и налёг на упряжь.
Гарий устроился рядом с Алеком, сидел полуотвернувшись, неестественно выпрямившись.
— Думаешь, смеяться буду? — вздохнул Алек. Мальчишка передёрнул плечами и повернулся.
— Не… — вытер мокрые щёки. Алеку захотелось сказать ему что-нибудь высокомудрое и утешающее, но в голову ничего не пришло. Самому бы кто сказал…
— И снова ходж зовёт, — пробормотал он первую строчку сталата. — Как там дальше?
— Не помню, — отозвался Гарий. — Смотреть вперёд, не оглядываться… м-м-м… дорога сама собою стелется под ноги…
— Под колёса.
Караван вышел из посёлка и растянулся по дороге. Мальчишка всё-таки не последовал совету из сталата, привстал и оглянулся на посёлок. Кое-то вышел на стены, но основная часть собравшихся уже расходилась по домам.
Гарий глянул на
Мальчишка отвернулся, снова глядя вперёд, и подавил желание засвистать легкомысленно на мотив не сталата, детской дразнилки.
— Хочешь, полезай внутрь, — предложил Алек. — Досыпай.
Мальчишка замотал головой — и от души зевнул. Он действительно не выспался, первую половину ночи перекладывал свои вещи, заботливо собранные Дариной, разбирал, что где. Потом не мог уснуть от волнения, а когда забылся коротким сном, ему пригрезилась Мона…
Гарий почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо, и торопливо скрылся в фургон. Решив, что всё равно не заснёт, достал турбинку и вытряхнул на застилающий дно фургона войлок бумаги и пергаментные свитки. Поворошил, отпихнул в сторону расчёты звёздных тропок, сделанные вместе им и Кристой, посмеялся над неуклюжими сталатами, которые пытался однажды сочинить, с раскаянием изучил записи форм для двух мечей, которые в последнее время не спешил повторять.
Наконец попалась тонкая тетрадка. На обложке из более толстой бумаги был выдавлен растительный узор, буква "Еджи", означающая, что книжку отпечатали в друкарне посёлка Мечты, и четыре сплетённых иеро.
— Во имя и для Жизни Живой, — пробормотал Гарий, проводя по надписи пальцами, раскрыл тетрадку, которую вчера ему одолжила Луиса.
Усталость всё-таки давала о себе знать. Прочитав пару страниц, Гарий закрывал глаза, повторяя про себя прочитанное, проверял себя и читал снова. Каждый раз сосредоточиться на тетрадке было труднее.
Мальчишка задремал над книгой и в полусне слышал, как учитель и Даниэл разговаривают наверху.
— И что, вы серьёзно считали, что я от этого взбешусь и утворю что-нибудь? — с горькой иронией вопрошал Алек. — Набью тебе морду, запрещу сестре с тобой общаться? Угу, запретишь такой, пожалуй… Выросла девчонка… на мою голову!..
— Я её люблю. И она любит меня, — твёрдо сказал Дэн. — И никакие запреты, никакие "по морде" этого не изменят. Извини, конечно, что скрывали, думали ерунду…
Алек засмеялся невесело.
— Ну, не "по морде", а по шее пару раз ты заслужил. А она — по заднице!.. Как раз за то, что скрывали и думали обо мне такое. Скрытники чтоб вас, мастера этой, как её… конспирации!..
Разговор был до того долог и труден, что кемарившему Гарию приснилось, будто кто-то рядом мается какой-то болью, и он едва не отправился помогать. Но друзья в конце концов поладили.
— Осень, говоришь, — проворчал Алек. — Ладно. Только если ты обидишь её…