Перед рассветом (версия не вычитана)
Шрифт:
Первой, разумеется — шуточную. "Один сапёр, один топор, один день, один пень". Когда сапёра Клирик заменил на норманна и озвучил — заодно с другими, более полезными, строительными поговорками, Эгиль коротко посмеялся. И согласился — да, способ хороший. И руны хорошо, и стихи хорошо. Главное — уметь сделать вещь. Харальд немедленно начал сочинять висы об устройстве метательных машин.
А скоро рядом с первым мангонелем начал расти второй.
Дело было так.
Над проторенной к римской дороге грунтовкой поднялось облако пыли. Три дня без дождя в Уэльсе событие — и событие довольно неприятное для тех, кто в дороге. Лагерь отреагировал уставно:
Когда из облака пыли показались вымпелы над копьями, гарнизон разразился приветственными криками.
— Кто пожаловал? — поинтересовалась Немайн.
— Брат короля. Самый младший, — объясняли ей, — Отличный рыцарь! Но сэр Эдгар с ним наплачется. Видишь, как скис?
Клирику стало даже жалко командующего. Мало ему бывшей богини в подчинении — извольте ещё и короля заполучить. Точнее, подкороля… Принца. Ворота открыли, однако, только когда затормозившее у них облако осело, и удалось рассмотреть всадников — серых от пыли, но весёлых.
— Открывай, Эдгар, — раздался рокочущий бас, никак не вяжущийся с обликом невысокого юноши, который изволил им разговаривать, — пришла подмога. Рис ап Ноуи явился на помощь брату! Со мной десять рыцарей… и десять дам. Каждая из которых стоит двух рыцарей. Но мило уступает право набить морду Гвина мужчинам.
— Да, это он, — печально объявил сэр Эдгар, — открывайте… Добро пожаловать, мой принц.
— И принцесса! — медведю — медведица. Такая же щуплая. Но голос… И где он помещается?
— Простите, прекрасная Гваллен, я не сумел вас разглядеть за поднятой пылью.
— Да, мы с Рисом любим быструю скачку! Но теперь нам нужно по бочке горячей воды на нос и по две на носик!
— Но почему именно так?
— Потому, что вторая понадобится вечером, за день мужчины успеют перепачкаться… Ого! Что это вы тут строите такое? Кот?
Котом валлийцы называли почти любое осадное сооружение. Самые маленькие называли крысами.
— Ну, это скорее лев, Валли. Или росомаха! Это ведь сида строит, да? Можно на неё посмотреть?
Бас дрогнул. И только тут Клирик сообразил, насколько молод его обладатель. Хорошо, если семнадцать исполнилось! И вот этот мальчишка отправляется на войну — с женой, друзьями и подругами. Кстати о жене — Гваллен выглядела взрослее мужа. Возможно, из-за дорожной пыли.
Только ворота сомкнулись за его отрядом, только отвели тяжело дышащую лошадь, как принц бросился к недостроенному мангонелю. И налетел на монашку с ребёнком. Ну а какая девушка ещё в рясе ходить будет? Образ портил только шлем, лихо сдвинутый на затылок…
— Извини, сестра… — и сунулся было вперёд. И был ухвачен сзади за рубаху.
— Стоять! Не лезь, убъёт.
— Кто убъёт? — спросил недоумённо принц, — Кого?
Но — остановился.
— Видишь вон того типа с топором?
— Вижу. Высоко как…
— Видишь, какое здоровое бревно он обтёсывает? Что-то оно не лезет в паз…
— Толстое, да…
— Вот. Во-первых, если что-то пойдёт не так, бревно упадёт вниз. И если на тебя, Гваллен плакать будет, так?
— Не буду, — сообщила подошедшая принцесса, — кто так умрёт, тот не достоин моих слёз. Я просто буду сидеть, как собака, на могиле… А во-вторых, если мой муж не будет тебя слушаться около твоей машины,
— Не-а. Это сделает вот тот бородач. Стройкой руководит он, я только советую. Так получилось.
— Это Неметона?? — удивился принц Рис, — А уши где?
— Под шлемом. А глаза снаружи, муж мой! А ещё у неё под рясой шитое платье и шёлковая рубашка. У меня тоже такая есть! А это у тебя кто?
— Сын. Мой.
И попыталась заслонить от внимания.
— А у него тоже уши острые?
— Нет. У него обычные уши… Леди Гваллен, пожалуйста, не беспокой моего сына. И не проявляй к нему излишнего внимания. Мне это очень неприятно. Увы, все сиды так устроены…
— Да? Вы так любите детей?
— Ршшрр, — сида рычала игрушечно и комично, но намёка хватило.
— А что нужно сделать, чтобы осмотреть кота?
— Это не кот, это мангонель. Машину придумали франки, оттого и название. А нужно поговорить с одним бородатым типом.
— Тем самым, который убъёт?
— Именно. Он расскажет, как себя вести. И заставит одеть шлем. Раз появишься на стройке без шлема или учудишь что — больше не пустит. И не посмотрит, что брат короля. Ему на это наплевать…
— Большой зануда, — подвёл итог Рис, — но ничего, уговоримся. Я умею быть хорошим. Жена подтвердит.
— Достаточно того, что я его жена.
— Вот именно. Сама меня выбрала, кстати.
— Ерунда. Выбирает всегда мужчина.
— Но я-то выбирал из тебя одной!
— Тогда ты счастливый человек, — подвела итог Немайн, — который сперва отдохнёт с дороги, устроит своё счастье поудобнее, пройдёт инструктаж по технике безопасности у Эгиля или Харальда, а потом уже полезет под брёвна. А жена счастливого человека за этим проследит, не так ли? Что ещё?
— Уши покажи, пожалуйста, — попросил Рис.
Немайн вздохнула и сняла шлем. Уши расправились. Встали торчком. Легли, как перед атакой. Свисли к плечам. Снова поднялись. Дёрнулись. Ищуще пошевелились.
— Ну как? Понравились?
Парочка молчала, глядя во все глаза. Онемели. Немайн ждала. Первой дар речи обрела Гваллен.
— Дай потрогать, а?
Немайн свесила уши к плечам.
— Ну пожалуйста, ну хоть погладить…
И гладила. Почти полчаса! Но, правда, очень осторожно. Как царапучую кошку. Пока не согрелась вода в бочках. Клирик ринулся «домой» — в палатку. Откинул полог — внутри девушка. По меркам двадцать первого века — девочка. Сидит по-японски, на пятках. И именно как японка — привычно и ловко. Нормальный европеец, конечно, и не так может свернуться. Но удобно — не будет. А эта естественна. Клирику представилось: сейчас она снимет гуттаперчевую маску. И представится: полковник Хидзиката, токийская военная полиция! Достанет из воздуха катану — и хрясь напополам! Стало весело, дальше незваную гостью рассматривал, улыбаясь. Для верности обошёл кругом. Одёжек только две — по валлийским меркам, нищета. Верхняя, синяя, чуть коротковата для приличной дамы — так бритты поступают, когда нет денег на два разных платья — для работы и для представительства. А вот грязной каёмки по краю нет. Так что — не работала она в этом платье, и даже ходила недалеко. Рукава узковаты, да ещё и перехвачены красной тесьмой на запястьях. Рубашка — краешек торчит, по подолу вышита, и довольно тонко. Кажется, льном. Вот и всё. Кто бы ты ни была, милочка, а опыта тайной службы у тебя нет, и прокол детский — бедное платье поверх богатой рубахи. Тоже чистой, а ведь вся грязь липнет на тот подол, что длиннее, в этом Клирик уже убедился. В волосах — простые роговые гребни, без резьбы. Никакого намёка на клан нет.