Перед вахтой

Кирносов Алексей Алексеевич

— А ну-ка, весь личный состав, тянуть якорь-цепь! — скомандовал младший лейтенант Кипяченов.

Все восемь человек вместе с Антоном побежали на бак, вцепились в якорь-цепь и тянули ее со всем мыслимым усердием и наконец вытянули из моря якорь.

— Сейчас нас могли бы выручить только колеса, — сказал командир и велел заглушить мотор.

Он взял бинокль, пошарил по морю, потом обратил взор на берег, скучный и пустынный, бесполезно присутствующий в полумиле от катера. Антон тоже пригляделся и заметил на берегу две маленькие фигурки.

— Доложите мне, курсант

Охотин, — произнес командир, — когда потеряна последняя надежда на собственные силы, на технику и на господа бога, кто еще может помочь вам выйти из поганого положения?

— Люди, — сказал Антон после некоторого раздумья.

— Мудро и неоспоримо, курсант Охотин! — сказал командир, подняв палец. — Люди и только люди, братья по биологическому виду и судьбе. Пойди сними свою красивую форму, оденься в ватные брюки и резиновые сапоги и затем явись непосредственно к шлюпбалке.

— Есть! — сказал Антон и полез в кубрик переодеваться.

Вернувшись на палубу, он увидел, что Кипяченов разворачивает шлюпбалку. Они спустили на воду четырехвесельный ял, перелезли в него и погребли к берегу.

— Коль скоро по берегу бродят мальчишки, следовательно, поблизости существует село, место обитаемое, — рассуждал младший лейтенант, загребая. — И живущие там люди, подумав сообща, найдут способ спихнуть нашу злосчастную посуду на глубокое место.

— Дети имеют обыкновение прогуливаться поблизости от своих жилищ, — в той же манере сказал Антон.

Ял царапнул килем по грунту, еще раз царапнул и, наконец, уперся. Они сложили весла, вылезли в воду и затащили шлюпку подальше, чтобы ее не унесли волны. Метрах в тридцати, на берегу, стояли два пацана и молча следили за ними.

Лейтенант, бурля сапогами, двинулся к суше, и Антон пошел вслед за ним, радуясь, что сапоги высокие и вода в них не попадает. Порой самые простые вещи вызывали в нем счастливое удивление человеческой смекалкой. Например, резиновые сапоги: ведь кто-то догадался, и какое это великолепное изобретение — резиновые сапоги! Идешь по морю, а ноги сухие.

— Здорово, орлы! — приветствовал пацанов явившийся из моря младший лейтенант Кипяченов.

— Здравствуйте! — пропищали мальчишки с латышским акцентом. — У вас авария? На мель сели?

— Догадливый народ, — усмехнулся Кипяченов.

— Попадет вам теперь, — рассудил мальчишка, у которого нос был подлиннее. — У нас в колхозе за каждую аварию па общем собрании рассматривают капитана.

— Часто снимают, — добавил второй, с носом пуговкой. — Был человек капитаном, а сделал аварию — и его в матросы.

— Не каркай, пузырь, — строго сказал младший лейтенант. — Покажи-ка нам, где ваша деревня.

— Поселок близко, три километра, — сказал нос пуговкой. — Вон там, за мысом.

— Не умел ехать, иди пешком, — вздохнул Кипяченов, и они пошагали вдоль берега на северо-запад, к рыбацкому поселку.

Через полчаса Антон и младший лейтенант сидели на крупных деревянных стульях перед столом председателя колхоза. Необычный председатель был одет в черную тужурку с якоренными пуговицами и тремя золотыми галунами на рукавах. Иго фуражка

с золотым лавром на козырьке лежала на сером ящике радиостанции. Два черных телефона многозначительно молчали.

Антон смотрел то на радиостанцию, то на внушительное, как бы высеченное из дерева скульптором Коненковым лицо председателя колхоза. Строгое и заинтересованное выражение этого лица вселяло надежду.

— Так и сидим, как муха на липкой бумажке, — закончил свойрассказ младший лейтенант Кипяченов. — Вот такая драма и трагедия. Поможете, Арвид Янович?

— У меня есть сильный буксир, но он сейчас в море, — сказал председатель. — Был вездеход, он бы зашел в воду и столкнул вас. Но его увезли в другой колхоз, на северный берег. Мотобот или фишкутер вас не стащит.

— Ни в коем случае, — вздохнул Кипяченов. — Арвид Янович, может, у вас еще что-нибудь есть?

Председатель наморщил высокий, лысый лоб.

— Сколько весит судно? — спросил он.

— Двенадцать метрических тонн, — ответил младший лейтенант.

— Не так много, — сказал председатель. — Сидит на полном киле?

— Может, только с носа можно ладонь подсунуть, — улыбнулся младший лейтенант Кипяченое.

— Бревно! — сказал председатель.

— Кто… бревно? — насторожился младший лейтенант.

— Бревно подсунем, — пояснил председатель.

— Вы что же задумали… бурлаками? — изумился командир МО-32

— Вы можете предложить что-нибудь другое? — холодно осведомился председатель колхоза.

— Не могу, — смущенно улыбнулся младший лейтенант.

— Тогда прошу вас сидеть и ждать, — сказал председатель и потянулся к телефону.

Он звонил по многим номерам и разговаривал по-латышски. То мягко, удовлетворенно кивая головой, то повышая голос до приказного тона. Он все еще набирал номера, когда в кабинет стали заходить люди, все больше старики и парни старшего школьного возраста.

— Ведь это же жуть морская! — тихо восклицал младший лейтенант Кипяченов. — Ведь это же лезть в воду по горлышко! Надо мечтать о вечной славе, чтобы согласиться на такое самоотверженное безумство.

— Да, январь на дворе, — кивал Антон, соглашаясь.

А люди скапливались в просторном кабинете председателя, входили, выходили, разговаривали, поглядывая на двух' пришельцев в военно-морских пилотках с белым кантом.

Председатель подал знак, и все вышли на улицу. Арвид Янович вышел последним и запер свою контору на ключ. Антон взглянул на термометр, повешенный у двери. Увидев на приборе минус три градуса по шкале Цельсия, Антон вдруг сообразил, что ему тоже придется лезть в воду по самую шейку. Стало заранее жалко себя, и вспомнилась коричневая физиономия мичмана Дулина, когда лопнула паршивая головка блока. Не мог, что ли, заменить ее перед походом? Небось сам в воду не полезет! Антон сейчас ничего не имел против, чтобы отец, демобилизовал этого растяпу. Однако, подумав столь опрометчиво, он сразу пошел на попятный, нашел оправдывающие мичмана обстоятельства, и, вообще, ни один механик не может определить заранее, когда бесчувственная железка захочет треснуть…