Передай мне соус

Гарднер Эрл Стенли

– Когда же я смогу увидеть вашего клиента?

– Этого я пока не знаю. А сейчас, по его просьбе, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

– Какие, например?

– Например, он спрашивает, как вы полагаете, присяжные заседатели поверят его рассказу?

– А как думаете вы? – спросил я его.

– Не в моих правилах высказывать посторонним свою точку зрения о результатах дел, в которых заинтересованы мои клиенты.

– Совершенно с вами согласен, – ответил я. – И не в моей компетенции выражать

свою точку зрения о результатах дел, в которых замешаны мои клиенты.

– Черт бы вас побрал, Лэм! Хватит ходить вокруг до около! Когда вы виделись с Гейджем?

– Если вы считаете, что я виделся с ним, пока полиция его искала, и не сообщил ей об этом факте, то эта ситуация оказалась бы для меня крайне неприятной, не так ли?

– Да, я бы выразился именно так.

– А я не люблю оказываться в неприятной для меня ситуации.

Положив на стол свои большие руки с выступающими костяшками, Джеймс вытянул пальцы и стал потирать ладони о край стола, взад-вперед, взад-вперед, задумчиво поглядывая на меня.

– С вами говорить непросто, – резюмировал он.

– Вы хотите, сэр, получить больше, чем даете сами.

– Поймите, Лэм, я все это делаю против своего желания и только по просьбе моего клиента.

Я ничего не ответил.

– Мой клиент хочет, чтобы его признали виновным!

– Виновным?! – воскликнул я. – В чем?

– В преднамеренном убийстве.

– Он сошел с ума!

– Если он будет признан виновным, он может получить пожизненное заключение. Однако пятьдесят на пятьдесят, что он получит смертную казнь.

– Никак нельзя договориться с окружным прокурором? – спросил я.

– Да, он хочет, чтобы я договорился с окружным прокурором.

– О пожизненном заключении?

– Я бы мог попытаться, конечно, но его больше интересует другой вопрос.

– Что же может его интересовать в большей степени?

– Он хочет оттянуть рассмотрение дела до начала следующего месяца. Тогда ему уже исполнится тридцать пять, а если его не признают виновным в совершении тяжелого преступления до этого времени, то он будет признан единственным наследником.

– Интересно, к чему человеку богатство, если он уже практически труп?

– Я тоже задал этот вопрос. Он мне ответил, что хочет, чтобы наследство досталось миссис Иден. В случае пожизненного заключения он оставит ей большую часть денег, если же его приговорят к смертной казни, он все деньги по завещанию оставит ей… Конечно, из этой общей суммы он заплатит мне хороший гонорар, если я сумею все это организовать и проследить, чтобы деньги из трастового фонда перешли только ему.

– А в случае, если он будет признан виновным? И не будет никакой договоренности с окружным прокурором?

– Тогда мы окажемся в весьма странной ситуации. Окружной прокурор торопится передать дело в суд. И я должен вам сказать, что суд, похоже, с ним полностью согласен. Дело

поставлено в суде в список неотложных, и можно догадаться почему.

Я кивнул.

– Итак, что вы обо всем этом думаете? – спросил Джеймс.

– Если он предстанет перед судом и будет признан виновным, вы полагаете, они вынесут приговор до наступления его тридцатипятилетия?

– Я абсолютно в этом уверен, – ответил Джеймс.

– В таком случае он ничего не получит?

Джеймс кивнул:

– Именно. Не получит ничего.

– Но по соглашению с окружным прокурором о том, что слушание дела продолжится и после даты его рождения, до принятия официального признания виновности, вы, как я понимаю, получите достаточно большой гонорар.

Он кивнул.

– Тысяч пятьдесят долларов? – предположил я.

– Нет, нет! Намного меньше! Господи, нет! Я не мог и подумать взять с человека такой высокий гонорар, когда лишь предъявил суду его признание в виновности.

– Но помните, что в ваши обязанности входит надзор за получением денег из трастового фонда.

– С этим, полагаю, сложностей быть не должно.

– Вы не знаете характеров этих попечителей, вам придется хорошенько потрудиться.

– Ничего, я постараюсь все устроить как надо.

– Не будете ли вы все-таки столь любезны, что назовете мне размер вашего гонорара?

Он сложил свои большие руки в кулаки, потом опять распрямил пальцы и посмотрел на них.

– Тридцать пять, – ответил Джеймс.

– Тридцать пять – чего?

– Тридцать пять тысяч долларов.

Я не сразу смог переварить услышанное.

– Значит, получается, что ваш клиент будет просить признать его виновным в совершении преступления и отправится в газовую камеру либо на всю оставшуюся жизнь в тюрьму. Если же вы передадите его просьбу признать его виновным и он будет таковым признан, вы получите за это тридцать пять тысяч и при этом не перетрудитесь.

– Вы забываете, что, прежде чем он дойдет до суда, мне потребуется проделать немалую работу.

– А в том случае, если он дойдет до суда, вам придется изрядно поработать, но вы можете не получить ни цента.

– Я пока не анализировал столь скрупулезно свою позицию.

– Да, черт возьми, вы этот вариант почему-то не приняли во внимание.

– Хорошо, Лэм, я подумаю над вашими словами. Что плохого в том, что я предложил?

– Ничего. Но весь вопрос в том, что лучше для вашего клиента.

– Он хочет оставить по себе хорошую память. Он мне говорил, что, оглядываясь на свою прошлую жизнь, пришел к выводу, что за тридцать четыре года не сделал ничего полезного ни для себя, ни для человечества. Упустил все возможности, почти превратился в алкоголика. И считает, что тюрьма может пойти ему на пользу, а он может стать полезным людям, если получит эти деньги и использует их во благо.