Передай мне соус

Гарднер Эрл Стенли

– Вам следует не говорить, а слушать. Доверенный дяди Эмоса хотел, чтобы они получили эти продукты.

– Доверенный Эмоса? Я правильно понял?

– Вы поняли правильно, и, если они спросят, как он выглядел, вы ответите, что не запомнили. Отнесите все это немедленно. Понятно?

– Да, я понял.

– Хорошо, делайте.

Спустившись вниз по улице, я вошел в телефонную будку и в абонентской книге нашел номер доктора Мортинсена Л. Беача. Я позвонил и попросил принять меня по не терпящему отлагательства делу, но секретарша ответила, что это невозможно. Я спросил, могу ли я поговорить с сестрой, она ответила, что и это

невозможно. И только когда я сказал, что хочу договориться о срочной операции одной из их пациенток, подошла к телефону медицинская сестра. Я сказал ей:

– Говорит представитель мистера Эмоса Гейджа. Я знаю, что у вас есть больная Элеонор Иден, которой вы рекомендовали сделать операцию. Я бы хотел знать, сколько она может стоить.

– Кто это говорит?

– Представитель мистера Эмоса Гейджа. Она его родственница.

– Одну минутку, – было ответом. Потом в трубке раздался мужской голос:

– Говорит доктор Беач. Я хотел бы знать точно, с кем имею честь разговаривать.

– Я представитель мистера Эмоса Гейджа, который является родственником Элеонор Иден. Она нуждается в операции, и мне хотелось бы знать, насколько это серьезно.

– Она нуждается в срочной операции. Обычно я не обсуждаю состояние моих пациентов даже с родственниками… В данном случае я имею все основания полагать, что операцию сделать пока еще не поздно, но мы не должны затягивать время ее проведения, в противном случае придется делать резекцию окружающих тканей. Кроме того, ситуация в любой момент может стать непоправимой. Пожалуйста, придите ко мне в офис и скажите, кто вы, и…

– Доктор, сколько может стоить такая операция? – спросил я.

– Стоить! – закричал он в трубку. – Стоить, черт побери! Давайте сначала сделаем операцию. Мы поговорим о ее стоимости и о моем гонораре потом. Надо только выяснить, будет ли у нее сто пятьдесят долларов, чтобы внести госпитальную плату. Я согласен на кредит. Она говорила мне, что у нее есть родственник, который, возможно, ссудит ее деньгами, но только через несколько месяцев, после того, как он их сам получит… Не буду от вас скрывать, ей очень нужна операция. Я буду ее лечить, но не могу заплатить за нее госпитальные расходы.

– Значит, ваш гонорар можно пока не оплачивать?

– Я подожду со своим гонораром, можете даже выбросить его в окно. Теперь вы появитесь в моем кабинете?

– Я приеду, – сказал я и добавил: – Но пока не знаю когда. – С этими словами я поспешил повесить трубку, прежде чем он успел мне возразить.

Глава 3

Я позвонил в газету «Дейли трибюн» и спросил телефон справочной библиотеки. Как только я услышал в трубке голос Марлин Хайд, директора этого справочного морга, я сказал:

– Привет, красавица, это Дональд!

– Дональд! Где ты скрывался все это время?

– Был занят.

– Больше не хочу никогда тебя видеть.

– Все еще гоняюсь за убийцами, – попытался объяснить я.

– Ну что же, для тебя было бы лучше приехать сюда и провести некоторую исследовательскую работу.

– Это идея! – вскричал я. – А как насчет того, чтобы разложить материал так, чтобы мне осталось его только просмотреть?

– Я могу это сделать, но хорошо, если бы ты мог не так спешить.

– Ты ускоряешь мой обмен веществ. Я постоянно голоден и всегда готов есть.

– Что же ты мне сразу этого не сказал? Я бы испекла пирог и

принесла в офис.

– Договорились. А пока посмотри, что у вас есть на парня по фамилии Элберт Гейдж, который умер несколько лет назад и оставил после себя большое состояние, передав его в опекунский фонд для своего племянника по имени Эмос. Взгляни, может быть, в газетах того времени что-то обнаружишь.

– Как, ты сказал, его имя? Гейдж?

– Да, правильно.

– Я все подготовлю. Когда ты приедешь?

– Через пятнадцать минут.

– Я вся – ожидание.

– Не обманываешь?

– Нет! По крайней мере не я, – быстро добавила она и повесила трубку, прежде чем я успел что-нибудь сказать.

Я тотчас сел в свою развалюшку и покатил к редакции «Трибюн». Оставив машину на стоянке, поднялся в офис.

У Марлин Хайд были рыжие волосы и нежная кожа, какая бывает у рыжеволосых. У нее прекрасный вздернутый носик и фигура, вполне достойная избрания Мисс «чего-то». Несколько лет назад о ней много писали в газетах… Однажды, чтобы только ее позлить, я попросил в газете «Трибюн» файл на ее имя, и, прежде чем она узнала о том, что я ищу, у меня в руках были все вырезки за несколько лет; на фото Марлин резала сырный пирог в то время, когда она была «Мисс Высокое напряжение» на конвенции электриков, или что-то в этом роде…

– Я удивлена, что ты еще помнишь сюда дорогу, – произнесла Марлин.

– Неужели это было так давно?

– Да, это было так давно, – сказала она, беря меня под руку и ведя к столу. – Что ты делал все это время и как твоя ужасная партнерша, вы все еще вместе?

– Она не столько ужасна, сколько производит ужасный шум, вот и все.

– Знаешь, Дональд, я ее презираю.

– Что?

– Она ужасно боится, что ты можешь жениться… Еще одно женское начало… это трудно объяснить. Берта, конечно, любит тебя, но по-своему.

– И по-своему же она меня ненавидит.

– Не уверена, что твоя Берта Кул вообще любит мужчин…

– Да нет, несколько лет назад она была замужем, но все распалось.

– Это ее история, – ответила Марлин. – Уверена, что она сама все испортила.

– О чем-нибудь другом не хочешь поговорить?

– Что можешь предложить ты?

– Как это получилось, что мы стали обсуждать чужое замужество?

– Начала я, – призналась Марлин.

– Я просто подумал, как это могло вообще получиться.

– С мужчинами всегда так, их надо подвести к теме, хотя у них на уме совсем другое.

– Например?

– Ну, кто кого ведет, Дональд?.. Давай перейдем к делу. Скажи, почему ты так спешишь, зачем тебе нужна информация о Гейдже?

– Я действительно спешу, и мне нужен его файл.

Она молча передала мне большой конверт, и я начал его просматривать.

В конверте лежали фотографии покойного дяди и молодого Эмоса тех лет, снятые, возможно, лет десять назад. В конверте также лежала копия одной из статей завещания, из которой явствовало, что завещатель, горячо любивший сына своего брата и не имевший, кроме него, других родственников, сомневался в способности племянника вести себя прилично и с достоинством, в случае если он внезапно наследует столь огромную сумму. Исходя из этого, покойный и завещал все деньги через опекунский фонд. Если к тридцати пяти годам Эмос Гейдж не будет признан виновным в совершении какого-либо серьезного преступления, деньги должны быть полностью переданы ему, а фонд ликвидирован.