Передряга
Шрифт:
— Миш, постой здесь. Посетитель к шефу. Проводить надо.
— А-а, ну проводи, — согласился второй и повернулся боком, пропуская нас к лифтам.
Мы вышли в холл, остановились у лифтовой площадки. Охранник впереди, справа от него Сергей Борисович. Я сзади. Томно пропел звуковой сигнал. Мы вошли в кабину, и охранник нажал кнопку пятого этажа. „На пятом три окна. Кабинет Бори Олялина“, — вспомнилось мне. Лифты в банке были отличные. Скоростные. Не успел тронуться, уже затормозил. Я почувствовал, что меня начинает поколачивать от волнения. Или это вестибулярный аппарат забарахлил?
Небольшой холл, из которого ведет
— Шеф, к вам тут… — и смолк испуганно.
Сергей Борисович резко оттолкнул его в сторону и шагнул в кабинет.
Мерцал подёрнутый серой рябью экран телевизора. На столе, под рукой, лежал пульт дистанционного управления. Сам Боря Олялин сидел в кресле. Голова его склонилась на грудь, вместо лица — месиво, из которого жутко таращился совершенно черный, налитый кровью глаз да белели остатки зубов, не тронутых пулей. Если и дальше придерживаться моей версии, пришлось бы признать, что Олялина замучила совесть, и он, раскаявшись в содеянном, покончил жизнь самоубийством, но… Тут было одно „но“. Я мало что понимаю в суициде, нсьодно о самоубийцах мне известно совершенно точно: они никогда не стреляют себе в затылок».
Глава 23
«Мафиозо повернулся, схватил белого как мел охранника и втянул в кабинет.
— Постой-ка здесь, приятель.
— Я должен вызвать…
— Вызовешь, вызовешь. Чуть-чуть попозже. Думаю, что Боря на тебя за это не обидится. Просто стой и не делай глупостей. Хорошо? — Охранник закивал торопливо и отвернулся к стене. — Молодец. Умница.
Мафиозо пошел по кабинету, внимательно осматриваясь и комментируя свои наблюдения:
— Он хорошо знал убийцу. Пропустил его к себе за спину. Видишь капли крови на столе? Значит, стреляли от стены. Убийца вошёл, пересек кабинет, — Сергей Борисович пересек кабинет и остановился за спинкой кресла, — встал вот здесь и выстрелил. Та-ак, голова у убитого была поднята, пуля вошла в затылок и вышла над верхней челюстью. Видишь, у него половина зубов выбита. Значит, убийца был примерно вот такого роста. — Мафиозо поднял руку, обозначая рост. — Где-то метр семьдесят пять. Дальше. Когда он вошел, Боря сидел и… оп-па!.. — Сергей Борисович опустился на корточки перед аппаратной стойкой. — Смотри-ка, а видик-то работает. Просто запись кончилась. Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что тут у нас интересненького.
Он нажал клавишу перемотки. Экран телевизора недолго оставался серым. Вскоре по нему пробежали полоски, а затем возникла картинка. Улица, люди, комично двигающиеся задом наперед. Машины, едущие задним ходом.
— Это же съёмка ограбления, — выдохнул я.
— Я уж понял, — подтвердил Сергей Борисович. Похоже, его абсолютно не трогало, что за спиной сидит труп. — Скорее всего Боря показывал пленку заказчику. Что-то тут есть. — Он посмотрел на магнитофонный таймер. — Сорок минут успело прокрутиться. Значит, убийца был здесь не так давно. Максимум сорок минут назад. — Мафиозо повернулся к охраннику. — Кто приходил в последние полчаса?
— Я
— Ты не видел? Дружок, напряги-ка память, — жестко сказал мафиозо. — Давай. Кто приходил?
— А-а-а… Директор, по-моему, приезжал.
— Сынок? — прищурился Сергей Борисович.
— Виктор Константинович. Но он сказал, что к себе в кабинет.
Я смотрел на экран. Вот из-под арки вышли „профессор“ и „подросток“.
— Так… — Сергей Борисович остановил запись и начал прощёлкивать кадр за кадром. — Это и есть вторая команда, да, Иван?
— Да, — сказал я.
— Ну-ка, посмотрим.
Картинка дёргалась, сдвигалась, „профессор“ и „подросток“ перемещались по экрану. Мутные, размытые пятна. Лиц не видно совершенно. Я перевел с облегчением дух. Понимаю. От того, опознаем мы их или нет, могла зависеть наша жизнь, но мне не хотелось, чтобы Сергей Борисович узнал Ирину.
— Оп-па! — Мафиозо нажал „паузу“, и я с ужасом увидел чёткие, отменно резкие женские глаза. Единственный кадр на записи, и все-таки этот монстр „нащупал“ его. Да, в сообразительности ему не откажешь. Сергей Борисович поманил охранника: — Сынок, иди-ка сюда. — Тот подошел на нетвердых ногах, остановился, стараясь не смотреть на труп. Мафиозо ткнул пальцем в экран. — Посмотри внимательно. Ты узнаёшь эту женщину?
Охранник, тяжело дыша, уставился на статичную картинку, затем кивнул:
— Да. Это жена… Виктора Константиновича. Директора.
— Её зовут Ира, да? Сынок, посмотри на меня! — Охранник побледнел еще сильнее, и Сергей Борисович шлёпнул его по лицу, приводя в чувство. — Не смотри на Борю. Смотри на меня. Её зовут Ира?
Охранник сглотнул.
— Да. Ирина Валентиновна.
Вот это и была зацепка. Ради этого Пётр и познакомил меня с Ириной. Чтобы потом ни у кого не возникло вопросов, откуда у меня информация о времени и месте сделки. Она же жена директора банка и могла быть в курсе его дел. Пётр понимал, что процесс снятия показаний затянется не на один час, следовательно, Ирине придется остаться у меня на ночь. Те, кто станет искать похитителей акций, должны будут поверить в любовную связь. Несчастный дурак. Он готовил мне ловушку, не зная, что уже попался в неё сам.
— Хорошо. Отойди к окну, продышись, — скомандовал мафиозо охраннику. — Что-то ты совсем поплыл, я смотрю. Ступай. А ты, Иван, иди сюда.
На сей раз голос его прозвучал довольно жестко. Что-то случилось. Я почувствовал, как сердце моё провалилось в пятки. Когда мафиозо начинал разговаривать вот так, жестко и напористо, жди неприятностей. Тем не менее я подошёл.
— Покажи-ка, друг ситный, где ты стоял? — Сергей Борисович прищурился. — Смотри, как хорошо снято. Весь переулок просматривается. Не надо много говорить. Просто ткни пальцем.
Переулок действительно был снят отлично. И подъезд, в котором я стоял, виден. Из-под арки выехал вишневый пикап, но при этом краешек переулка все-таки оставался в кадре.
— Вот в этом подъезде. — Я ткнул пальцем в экран.
— Ага. Отлично, отлично. А уехали вы сразу после второго взрыва? Так ты вроде говорил. Или я что-то путаю?
— Ничего ты не путаешь. Все правильно. Просто Олегу понадобилось время, чтобы снять грим и скинуть шмотки „профессора“. Латексные маски, как правило, приклеивают. Не мог же он приехать за мной с килограммом клея на физиономии.