Переговорный процесс
Шрифт:
При виде вышедших по фигурам прошло слитное шевеление. Все они, как один, повернулись в их сторону, тут же распределив свободное простреливаемое пространство перед входом. Степа остро почувствовал себя тем парнем с цветочным горшком, которого они только что оставили в гостинице. Ему стало немного стыдно.
В отличие от Донката, Соловей неуютно себя здесь не чувствовал. Не обращая внимания на насторожившихся космоштурмов, он спокойно двинулся вперед и вышел почти в центр освещенной площадки. Степа, подчиняясь непонятно какому импульсу, двинулся за ним. Сзади запыхтел Декстер, не желающий оставаться в одиночестве.
Навстречу им из-за ослепительного
– Полковник Птах? – раздалось из-под шлема.
– Капитан Крылов? – вопросом на вопрос ответил Соловей.
Степа с трудом удержался, чтобы не выпучить глаза. Какой такой Птах?
– Так точно, – чуть выпрямился капитан. – Третий ждет вас. Позвольте ваш браслет?
Соловей (или уже Птах?) снял перчатку убээса и протянул ему запястье с браслетом путешественника. Капитан провел по нему рукавом своего скафандра, на секунду замер, просматривая результаты, и чуть отошел в сторону, сделав приглашающий жест.
– Прошу в машину.
Он перевел взгляд на Степу с Декстером.
– Это со мной, – ответил Соловей на невысказанный вопрос. – Который поменьше – Степан Донкат, представитель «ВМН», – Степа выпрямился, – он будет нужен Третьему утром. Побольше – Шойс Декстер, «пес» в отставке.
– Капитан-коммандер Декстер, – прогудел переводчик на его плече. – Межпланетная Бригада Англо-Саксонского Союза «Лунная Дорога», эскадрон дальнего обнаружения.
Степа скосил глаза на сакса. Капитан, значит, коммандер. Дальнее, значит, обнаружение. Даже его скудных знаний, почерпнутых в основном из постановок витранса, хватило на то, чтобы по-другому взглянуть на шумного добродушного толстяка. Вот тебе и ночь. Один – Птах, да еще и полковник. Другой – автономная планетная разведка знаменитых на всю галактику саксовских наемников. «Лунная Дорога», не пропустившая ни одной серьезной войны. И не последний чин, хоть и в отставке. А он кто?
– До утра они рядом со мной, потом – придаются моей группе. Двойка у них не до конца сбитая, но притрутся.
– Сейчас в одной машине с вами? – уточнил капитан.
– Не обязательно, – качнул головой Соловей-Птах. – Если вопросов больше нет – поехали.
– Есть, – козырнул космоштурм и повернулся к своим бойцам. – По машинам.
Степа грустно посмотрел в удаляющуюся спину Соловья. А он, оказывается, уже привык к нему. К его ухмылкам, подначкам. К тому, что он всегда оказывается прав. А тут – р-раз, и все. «Не обязательно». А с другой стороны, чего он хотел? Соловей на Изюбр приехал с федералом, а Степа кто? Торгаш из периферийного мира, которого выбрали для какого-то представления… На душе стало еще гаже. Не день, а сплошные потери. Селена, Соловей. А может, это просто потому, что он не выспался толком?
– Пошли? – прогудел над ухом переводчик Декстера.
Степа поднял глаза. Рядом с ними стояли двое космоштурмов. Один показывал на открытую дверь стоящего вторым транспорта. Все-таки получилось поездить на этих агрегатах. Еще одно впечатление от этой сумасшедшей командировки. Как они достали…
– Приехали, – Декстер тронул Донката за плечо.
– А? – продрал глаза Степа.
Это становилось уже традицией. Кусок сна, в клочья раздираемый словом «надо». Опять вставать, опять бежать. Жесткий скафандр, серое зябкое утро. Незнакомые люди, неудобная постель.
После ухода Соловья Степа с Шойсом загрузились в транспорт, внутри оказавшийся еще больше, чем снаружи,
За темным стеклом проносились редкие огни спящего города, и Степа незаметно для себя задремал. За всю дорогу он вынырнул из своего сна только один раз, когда транспорты свернули с дороги куда-то в лес. Машина затряслась, как бот, попавший в атмосферный фронт. Степа ждал, ждал, пока тряска закончится. Ждал, ждал. И уснул. А разбудил его уже Декстер.
– Приехали, говорю, – здоровенная будка Декстера, как обычно, заполнившая все пространство шлема, придавала пробуждению что-то домашнее. Свои. А? Степа очнулся от вязкой дремы. Какие свои? Где они?
– Где мы? – услышал Донкат свои мысли.
– Не знаю, – пожал плечами сакс. – Но просят на выход.
– Угу, иду, – Степа полез из машины. Вспомнил, что забыл рюкзак, цапнул его с сиденья и, покачиваясь, вылез в раннее утро.
Утро, кстати, оказалось не таким уж серым и противным. То, что Степа принял за хмарь, было просто туманом. Серо-белым и плотным. Обещающим солнечный день и жару.
– Прошу за мной, – рядом возник давешний командир. Как его, Крылов?
Явно не зная, как себя вести со странными попутчиками важной шишки, капитан повел их к небольшому домику с крыльцом, стоящему неподалеку. Деревянному.
Пытающийся проморгаться от слипающихся ресниц, Донкат только и успел подивиться очередному изыску Бойджера. Хотел увидеть деревянный дом – пожалуйста. Планета, как хорошо вышколенная прислуга, тут же предоставила просимое. Степе стало даже немного не по себе. Все его стремления насладиться экзотикой, которой должно было быть в избытке во время этой поездки, сбывались. Правда, в каком-то извращенном виде. Местная кухня? Пожалуйте – бойджа. Айтоди – брр. Интересные и необычные люди? Декстер, Петрухин, Селена. Сам Соловей. Карандаш, опять же, покойный. Куда еще интереснее и необычнее? Новые впечатления? Ух, про это лучше вообще не вспоминать. Один орбитальный лифт чего стоил. А убээс? А «Жаба»? Да большая часть народа с Изюбра за всю жизнь и половины никогда не увидит из того, что Степа за несколько дней испытал. Вот тут Донкат поежился. Если это начало, то что же дальше-то будет? Надо бы поосторожнее с желаниями. А то сбудутся. Или чего-нибудь спокойного пожелать. Отдыха, например. Ой, нет. Даже представить страшно, во что может трансформироваться это желание. Тьфу, тьфу, тьфу. Всё, все сонные мысли – долой. Есть день, есть дело. Вот его будем жить, вот его будем делать. Так, что там у нас предлагается?
А предлагалось Степе ни много ни мало как счастье. Самое настоящее. А как еще можно назвать чашку горячего черного кофе посреди туманного утра в лесу? Да еще после такой ночи.
На крыльце невысокий космоштурм, как и все вокруг, в полной боевой выкладке, разливал всем желающим дымящееся наслаждение в большие кружки, стоящие тут же на перилах. В дымке тумана он казался слугой доброго волшебника, решившего скрасить людям неприветливые будни.
– Кофе? – поинтересовался капитан, подведя их к крыльцу.