Переговорщик

Джоча Артемий Балагурович

– Тут мы не пройдем, - сказал он.

– Надо через пристройку, - предложил Грэг и первым направился в обход здания.

Перехватив винтовку, шериф как мог быстро заковылял за ним. Нога до сих пор болела, не позволяя идти слишком быстро, не то что бежать. Джефри шагал рядом. Все трое держали оружие наготове. Во всей этой суматохе у шерифа как-то из головы вылетело, что внутри здания еще могут оставаться военные. Впервые Браун задался вопросом, что же произошло внутри церкви, почему военные отпустили пленников, что стало с ними самими и главное, что случилось с Джимми, которому удалось беспрепятственно проникнуть внутрь? Среди покинувших церковь его ведь

не было. Шериф запоздало подумал, что обо всем этом стоило бы расспросить детей, покидавших здание, но возвращаться назад не захотел. Ведь вполне возможно, что выжившие военные сейчас удерживают укрывшихся в церкви людей в качестве заложников, а может, обезумев, начали расстреливать их по одному, чему подтверждением мог служить услышанный шерифом и остальными выстрел.

Дверь в жилую пристройку, в которой обитал Валентайн, была распахнута настежь. Грэг, прижавшись к стене, не решался первым войти внутрь. Браун проскользнул в дверь, в любой момент готовый в случае опасности отскочить в сторону, но в помещении небольшой импровизированной гостиной было пусто. Следом за шерифом вошел Грэг и быстро проверил небольшую выгородку, служившую спальней Валентайну. Там тоже никого не оказалось. Джефри, зашедший последним, присев на колено, взял под прицел внутреннюю дверь, ведущую из пристройки непосредственно в здание церкви. Шериф подобрался к двери и прислушался, затем взялся за ручку и быстро распахнул дверь настежь.

– Никого, сэр, - прошептал Джефри.

Браун осторожно выглянул в галерею, и, удостоверившись, что она действительно пуста, осторожно пересек ее и замер у стены рядом с аркой, ведущей в главный зал церкви. Спустя секунду рядом к стене прижался Джефри. Браун обернулся к нему и молча указал пальцем в сторону уходящей вправо галереи. Парень развернулся и взял под прицел указанное шерифом направление. Грэг же, упершись спиной в косяк распахнутой двери, целился в противоположную строну, контролируя таким образом левую часть галереи. Браун осторожно подобрался к краю арки и заглянул в зал. В дальнем конце зала почти у самого разрушенного входа он увидел тесно стоящих детей и взрослых. Они молчали и смотрели на что-то, что было скрыто от глаз шерифа.

– Что там?
– шепотом спросил Грэг.

Вместо ответа шериф опустил ружье и не таясь вышел через арку в зал. Никто из стоявших у входа людей не обернулся, когда он подошел. Браун протиснулся в круг людей, и на глаза ему сразу попалось распластанное на полу тело одного из военных. Шериф определил, что это именно военный, по форменному комбинезону, армейским ботинкам и шеврону на рукаве куртки. Видимых ран на теле военного Браун не заметил, но, тем не менее, посеревшее лицо и скрюченные конечности говорили, что человек был мертв. Потом шериф увидел Джимми. Парень лежал на полу, откинув голову. Его грудь была придавлена тяжелой скамьей. Первым порывом Брауна было броситься на помощь, но неподвижность стоявших рядом людей подсказала ему, что в этом теперь нет никакой необходимости. Джимми тоже был мертв. Обильная лужа крови возле головы парня, в которой плавали длинные пряди его волос, не оставляла сомнений в причине его смерти.

Позади тяжело вздохнул Грэг, протиснувшийся вслед за Брауном.

– Эх, Джимми, Джимми...
– прошептал он.
– За всю свою жизнь мухи не обидел, а видишь как все случилось...

Браун не решился что-то сказать в ответ. Какую роль сыграл во всем произошедшем Джимми, для него так и осталось неразрешимой загадкой.

Ледяной ветер пронизывал его насквозь, забираясь

под кожу, гулял вдоль костей, поглаживая их колючими пальцами, сворачивался вихрями, стискивая сердце, и замораживал легкие. Вокруг него были тьма и только этот пронзительный ветер, дующий, казалось, со всех сторон одновременно. Это был не обычный поток холодного воздуха. Ветер размывал все прочие мысли, оставляя лишь страх и ощущение безысходности, еще цепляющиеся за его исчезающее я. Он постепенно растворялся, по частичкам разносимый этим странным ветром в темное ничто. Вскоре наступит тот миг, когда он исчезнет без следа. Даже страх, даже ощущение холода тоже исчезнут. Его не станет.

– Пойдем со мной, - раздался откуда-то звенящий морозной чистотой голос.

Он поискал глазами. Во тьме не рассмотреть, кто произнес слова. Откуда они возникли, с какой стороны? А имело ли смысл в этом ничто задаваться такой целью, как поиск направления? Здесь его попросту не существовало. Голос прозвучал, как и ветер дул, со всех сторон и одновременно ниоткуда.

– Кто ты?
– попробовал он задать вопрос.

– Мы были знакомы...
– пришел пронизанный грустью ответ.

Что-то всколыхнул этот голос в нем. Ярость, потом обида и, наконец, вина на время отбросили холод, возродив в нем толику тепла, помогавшую ему защититься от холодного ветра. Он вспомнил этот голос и того, кому он принадлежал.

– Мы мертвы?

– Нет...
– голос замялся, неуверенный в ответе.
– Вернее сказать, для того мира, который мы покинули, да.

– Того мира? Где же мы?

– В ничто и одновременно во всем. У этого места множество названий. Проще сказать, что мы на границе порядка и хаоса.

– Ты предложил мне пойти с тобой. Куда?

– К порядку по тропе, разделяющей добро и зло...

– Разве хаос не есть зло, а порядок - добро?

Голос усмехнулся.

– Не совсем так... И добро и зло творят каждый свой порядок, черпая материал для него из хаоса, и в хаос же низвергаются все их творения вследствие непрерывной борьбы, идущей между ними.

– Тогда чем они отличаются друг от друга?

– На стороне добра используют порядок, на стороне зла порядок использует. Зависит только от тебя, что ты выберешь. Давай руку.

– Почему ты помогаешь мне?

– Обычно каждый в одиночку ищет путь отсюда. Сам либо находит верную тропу, либо ветры, хозяйничающие здесь, забирают его в пучину хаоса. Но мы оказались здесь рядом, и я знаю верную дорогу, в отличие от тебя.

– Почему же мы оказались здесь вдвоем?

– Если помнишь, мы были рядом перед тем, как оказаться здесь. В этом причина.

– Где же ты?

– Здесь.

Вокруг него забрезжил слабый свет, возникло ощущение теплой ладони, стискивающей его заиндевевшие пальцы, и появилось направление, вдали которого зажглась яркая точка. Постепенно она стала расти, переливаясь теплом, маня к себе. Он почувствовал, что летит по направлению к ней. Холодный ветер исчез, оставшись где-то позади, а его уже окружали переливающиеся кружевным светом стены, такие близкие, что ласкали его своим теплом, и одновременно такие далекие, что позволяли ощутить грандиозность окружающего его, уходящего куда-то вдаль наполненного светом тоннеля. Он поискал вокруг, желая наконец увидеть в этом свете своего спутника, но поблизости никого не оказалось. А существовал ли тот на самом деле? Может, все это время он разговаривал сам с собой? И чем дальше он продвигался навстречу сияющему впереди свету, тем отчетливей приходило понимание, что так на самом деле оно и было.