Шрифт:
Annotation
Якутский шаман это, конечно, профессия, только делать в такой профессии без призвания — нечего.
Сидеть зимой в лесу, изображая гендальфа-хрендальфа — холодно.
А лазать по чужим делам на седьмое небо еще и опасно для жизни.
Но иногда — нужно.
Глава 1
Переговоры на самом верху
Глава 1
Валера Попов ушел в шаманы, когда накрылся Южно-Якутский ГЭК.
Хороший был проект. Девять гидроэлектростанций, сорок миллиардов киловатт-часов ежегодно для будущего «азиатского энергокольца», а главное, для самой Якутии; уникальная Канкунская ГЭС с плотиной высотой 245 метров.
Все оказалось не нужно. Говорили, Москва не сошлась с китайцами в цене на энергию. А если китайцы не хотят покупать электричество — значит, без него перетопчется и наш Дальний Восток. Получается, так. Выходит, китайцы для правительства России важнее, чем мы.
Валера плюнул и свалил из энергетики, пока еще молодой. А от Валеры свалила подружка, это удачно совпало. Сказала: парень ты хороший, но нельзя все принимать так близко к сердцу. Валера пытался объяснить, что он не нарочно, просто у него душа болит за родную землю — а потом рукой махнул. Забрался в тайгу, просидел там все лето, вспоминая дедову науку и чувствуя, как сердце успокаивается день ото дня. А осенью вернулся в город и осчастливил папу с мамой: извините, родные, не пригодился Родине технарь Попов — значит, шаманом буду.
Ты же не посвященный, сказала мама, какой из тебя шаман, так нельзя, баловство одно.
Отец посмотрел на маму внимательно, будто впервые увидел. Мама поймала его взгляд и пожала плечами. Мол, ну извини, вроде знал, с кем связываешься.
Меня дед посвятил, сказал Валера. Давно еще, перед самым институтом, в последнее лето. У меня и бубен припрятан. Только бубен не нужен, я и без него могу.
Талантливый, значит, сказала мама — будто выругалась.
Ты хоть сторожем устройся, попросил отец.
Валера пообещал.
Честно говоря, я так и знала, что этим кончится, сказала мама. Попадись мне сейчас твой дедушка... А что я могла сделать, что?!
Валера только руками развел виновато.
Надеюсь, этот старый хулиган в тебя не вселился, сказала мама.
Валера аж подпрыгнул: мам, окстись, никто в меня не вселился, я сам по себе...
Чтобы вы поняли местную специфику: разговор случился в городе Якутске в 2013 году.
«Шаманом буду» — это сказать легко, а по жизни-то, сами подумайте, как мужчина с дипломом инженера гидросооружений взял да переродился за одно лето в мистика и визионера, не имея к тому предварительной подготовки? Разве что с ума сошел. Нет-нет, Валера с детства имел и необходимый талант, и интерес к колдовскому делу, и, главное, учителя, а по совместительству — любимого дедушку, практикующего волшебника такой мощности, что еще при советской власти эта самая власть регулярно моталась к деду в тайгу, когда надо было решить серьезный вопрос. Дед уходил в Верхний Мир и там договаривался, а ему за это не мешали спокойно шаманить. Обычно вопросы были насчет фондов и снабжения — просить за себя считалось западло. Только однажды деда уговорили постучаться в отдел кадров Верхнего Мира, уж больно надо было выпереть одного товарища из республики на повышение, чтобы уступил место хорошему человеку. Дед вернулся и доложил: там говорят, повышать уже некого, товарищ выведен за штат. И действительно товарищ через полгода окочурился.
Для вас это, может, забавный пережиток или архаичная национальная черта вроде русской привычки запускать в новый дом сначала кошку, только в Якутии колдовство — работает, и доказывать местным обратное бесполезно. Они вежливо улыбнутся в ответ. Они-то знают. И Валера Попов, как любой нормальный якут, одной ногой стоял в космическом веке, а другой в железном, если не вовсе каменном, не испытывая ни малейшего дискомфорта.
Валере еще маленькому приснилось, что он на огромной бетонной плотине, а внизу кипит вода, и где-то внутри титанического сооружения живут своей жизнью стальные механизмы — и зарождается в душе ощущение полета, вот так и прыгнул бы, и воспарил. Проснувшись, мальчик пересказал все деду и спросил — что это было? — он ведь ничего подобного в жизни не видел, даже по телевизору. И дед вдруг загрустил. Ушел, ни слова не сказав, покопался в старых журналах, принес затрепанный «Огонек»
Ну, значит, судьба твоя приснилась, сказал дед, а теперь подъем, лежебока, пора в детский сад.
Дедушка зимой перебирался в город — разлюбил он под старость отшельничать в тайге, изображая гендальфа-хрендальфа, когда врежет минус шестьдесят. А говоря совсем честно, ему это и по молодости не особо улыбалось. Чтобы мерзнуть в гордом одиночестве, говорил дед, надо иметь много здоровья и какой-то важный повод: например, замышлять недоброе. Или просто очень не любить людей и себя в первую очередь. Зимний лес прекрасен, но дед успевал насладиться им, пока устанавливались холода, а потом вовремя уходил поближе к теплой печке. В крепкий мороз шаман не может накапливать энергию, она все время полегоньку расходуется, и даже когда ты «запитался» от мощного внешнего источника — сила будет протекать сквозь тебя, унося по капельке и твою собственную. Если не беречься, в какой-то момент сам не заметишь, что энергии не хватает на удержание души в теле. Уснешь и замерзнешь, попросту говоря. Да, если надо срочно провести сложный обряд, требующий уединения и отрешения от всего суетного, тогда уж шаман пойдет по сугробам и бурелому хоть в самые космические холода. Но, решив задачу, быстренько смоется в тепло. Правильный шаман отличается от неправильного тем, что знает, когда имеет смысл работать на износ, а когда нет.
В школьные годы Валера все каникулы проводил с дедом в лесу. Родителям не очень нравилось, что он там учится у старика всякой фигне, но попутно ребенок освоил выживание в диких условиях, и это точно было ценно, и вообще по-нашему, по-якутски. Да и про самого деда отец говорил так: конечно, тесть у меня малость с приветом, но, положа руку на сердце, он ведь замечательный мужик.
Когда у отца домкрат сорвался и ему УАЗом ногу порвало, а было это в улусе и как назло погода нелетная, «замечательный мужик» прямо на дворе набрал каких-то травок, вида самого неказистого, разжевал их в кашу, приложил к ране, усыпил больного тихим заговором, и с утра нога выглядела на удивление неплохо, даже отек сошел. А через неделю хирург сказал отцу, который уже преспокойно ходил: сколько раз видал такое, столько раз и не верю, давай, ковыляй отсюда, везунчик.
Врачи, они, пожалуй, единственные из якутов, кто относится к шаманам без особого уважения. Потому что общаться с духами, улучшать погоду или призывать на головы врагов падение биржевых индексов, это не вопрос, это колдуйте сколько вам угодно. А вот если насчет целительства, тут на одного такого, как Валеркин дед, приходится десять горе-волшебников, из которых пятеро искренние неумехи, а еще пятеро конкретные шарлатаны. А глаза у всех добрые-добрые и честные-честные, и пока не загремишь в реанимацию, фиг поймешь, тебя лечат или калечат. Только опытным путем.
Конечно если колдун живет строго по заветам предков, годами пропадает в тайге, сливаясь с природой до состояния реликтового гоминоида, чего-то там мутит потустороннее, а сам по национальности даже не эвенк, а вовсе эвен и по-русски знает только «водка», «спасибо» и «уходи пожалуйста», шансов найти в нем профессионала куда больше, чем в чистеньком и образованном «городском шамане». Но все-таки изначально шамана формирует не соблюдение обрядов, не самоотдача в колдовском труде, и даже не опыт, а некая внутренняя сила, глубокая приверженность добру. Если сердце человека бьется в унисон с могучим пульсом Древа Жизни, тогда будет шаману польза и от соблюдения древних заветов. Шаман, он как художник: десять процентов таланта, девяносто процентов ремесла, и без таланта, увы, никуда. Ну и надо, чтобы старший товарищ помог, как говорится, руку поставить. А в идеале — передал свою силу преемнику, вселившись в него. Но это уж как повезет. Валера, например, с дедом проститься не успел, пришел уже на могилу, и тут словно радио в голове включилось, и голос дедушки произнес: Валерка, ничего не бойся, живи не умом, а сердцем, слушай его, и мечта непременно сбудется.