Переговоры
Шрифт:
– Не думаю, чтобы они сообщали в них, что там работает бывший наемник из Конго, – сказал Куинн. – Этот кретин сказал «на юге», так что мы сначала проверим «Валиби». Спланируй маршрут, и мы выписываемся из отеля.
Около десяти утра он погрузил их багаж в машину. Когда они разобрались в системе дорог, то быстро поехали на юг, мимо Мишелина, вокруг Брюсселя по кольцевой дороге, а затем снова на юг по шоссе Е40 на Вавр. После этого они увидели объявление о парке развлечений.
Конечно, парк был закрыт. Все такие заведения выглядят весьма
– Ну, что теперь? – спросила Сэм.
– Визит на дом к мистеру Ван Эйку, – ответил Куинн и попросил местный телефонный справочник.
Веселое лицо директора парка Берти Ван Эйка смотрело с титульного листа буклета над его приветствием всем посетителям. Поскольку это было фламандское имя, а Вавр находился в середине франко-говорящей провинции, в справочнике было всего три человека с такой фамилией. Одного звали Альберт, сокращенно Берти, и судя по сравочнику, жил он за городом. Они позавтракали и отправились искать его. По пути Куинн несколько раз спрашивал дорогу.
Это был приятный отдельный дом на длинной сельской дороге, называвшийся Шмен де Шарон. Дверь им открыла миссис Ван Эйк. Она позвала своего мужа, который вскоре пришел в свитере и ковровых шлепанцах. Из комнаты, откуда он вышел, была слышна спортивная программа по телевизору.
Берти Ван Эйк родился от фламандских родителей, а будучи занят туристическим бизнесом, говорил одинаково хорошо по-французски и по-фламандски, и его английский язык был отличным. Он с первого взгляда понял, что визитеры – американцы, и сказал: «Да, я Ван Эйк, чем могу вам помочь?»
– Я надеюсь, вы сможете помочь нам, сэр, – ответил Куинн.
Он вошел в роль простого незамысловатого американца, которая помогла ему обмануть девушку-администратора в Блэквуд-Отеле.
– Знаете, я и моя супруга, мы здесь в Бельгии пытаемся разыскать родственников в этой стране. Понимаете, мой дедушка по матери приехал из Бельгии, так что у меня здесь должны быть родственники в этих местах, и я подумал, что хорошо бы найти одного-двух и рассказать об этом в Штатах…
Из телевизора раздался рев, и Ван Эйк забеспокоился. Команда «Турне», возглавлявшая бельгийскую лигу, играла против чемпионов Франции команды «Сент-Этьен», и футбольный болельщик не мог пропустить такой матч.
– Боюсь, не состою в родстве ни с одним американцем, – начал он.
– Нет, нет, вы не так поняли. Мне сказали в Антверпене, что племянник моей матери мог работать в этих местах на развлекательной ярмарке. Поль Марше.
Ван Эйк поднял брови и покачал головой.
– Я знаю всех моих работников, и никого с таким именем у нас нет.
– Здоровый, крупный парень, шесть футов шесть дюймов,
– Да, да, но его зовут не Марше, вы имеете в виду Поля Лефорта.
– Наверное, его. Я вспоминаю, что сестра моей матери была замужем дважды, так что, возможно, его фамилия изменилась. Не знаете ли вы случайно, где он живет?
– Подождите, пожалуйста.
Через две минуты Берти Ван Эйк вернулся с листочком бумаги. Затем он тут же побежал к телевизору. «Турне» забила гол, а он этого не видел.
По дороге обратно в Вавр, Сэм сказала:
– Я никогда не видела такой ужасной карикатуры на тупоголового американца в Европе.
Куинн усмехнулся.
– И все же это сработало, не так ли?
Они отыскали пансионат мадам Гарнье за железнодорожной станцией. Уже темнело. Это была иссохшая вдова, которая стала говорить Куинну, что у нее нет сейчас свободных комнат, но смягчилась, узнав, что он приехал не за этим, а просто хотел поговорить со своим старым другом Полем Лефортом. Он так хорошо говорил по-французски, что она приняла его за француза.
– Но его нет, мсье, он ушел на работу.
– В Валиби? – спросил Куинн.
– Конечно. Чертово колесо. Зимой он там перебирает двигатель.
Куинн галльским жестом выразил свое разочарование.
– Вот так всегда мне не удается встретиться с моим другом, пожаловался он. – В начале прошлого месяца я заехал на ярмарку, а он был в отпуске.
– Ах, мсье, это был не отпуск. Его бедная мама умерла. После долгой болезни. Он ухаживал за ней до конца. В Антверпене.
Значит, он рассказал им такую историю. Вторую половину сентября и весь октябрь его не было ни дома, ни на работе, подумал Куинн. Он широко улыбнулся, поблагодарил мадам Гарнье, и они поехали обратно на ярмарку.
Она была так же заброшена, как и шесть часов тому назад, но теперь, в сумерках, она выглядела, как город-призрак. Куинн перелез через наружный забор и помог перелезть Сэм. На фоне ночного неба можно было видеть очертания чертова колеса, самого высокого сооружения в парке.
Они прошли мимо разобранных каруселей, чьи старинные деревянные лошадки были на складе, и довольно потрепанного киоска, где продавались сосиски. В темноте над ними высилось чертово колеса.
– Подожди меня здесь, – тихо сказал Куинн.
Оставив Сэм в тени, он подошел к основанию машины.
– Лефорт, – позвал он негромко.
Ответа не было.
Двойные сиденья, висящие на стальных прутьях, были закрыты брезентом от сырости. На нижних сиденьях и под ними никого и ничего не было. Может быть, человек скрывался в тени, поджидая их. Куинн обернулся и посмотрел вокруг. С одной стороны колеса было машинное помещение, большой зеленый сарай, в котором стоял электромотор, а на нем желтая кабина управления.
Двери обоих помещений открылись от легкого прикосновения. Генератор не работал и звуков никаких не издавал. Куинн потрогал его и почувствовал остаток тепла.