Перегрузка

Хейли Артур

О'Брайен признался:

— Временами я могу быть напыщенным. Это одна из моих слабостей. — Он указал на стопку счетов. — Я там есть?

— Оскар, — сказала ему Шарлетт Андерхил, направляясь к выходу, — это то, что вы никогда не узнаете.

Глава 11

Руфь Голдман была в Нью-Йорке.

Она отправилась туда, чтобы начать лечение в институте “Слоун Кеттеринг”, и должна была отсутствовать две недели. Позже потребуются еще поездки.

Такое решение было принято доктором Левином

после того, как он изучил результаты обследования во время предыдущего визита Руфи в Нью-Йорк и обсудил их по телефону с тамошними врачами.

— Я не могу дать обещаний, никто не может. Все — неопределенно. И все же добавлю, что я и люди из “Слоун Кеттеринг” настроены оптимистично, хотя и проявляют осторожность в суждениях, — сказал он, когда Руфь и Ним пришли к нему.

Это было все, что они смогли добиться от него. Ним проводил Руфь в аэропорт вчера рано утром на безостановочный рейс “Америкэн эйрлайнз”. Они тепло попрощались.

— Я люблю тебя, — сказал он, прежде чем Руфь села в самолет. — Я буду скучать по тебе и стану молиться, насколько это умею.

Она засмеялась и поцеловала его еще раз.

— Странно, — сказала она. — Вроде бы нет поводов, но я никогда не была более счастливой.

В Нью-Йорке Руфь остановилась у друзей и должна была посещать институт несколько дней в неделю.

Леа и Бенджи направились к старикам. На этот раз, так как отношения Нима с Нойбергерами были теперь сердечными, Ним пообещал иногда приходить на обед, чтобы побыть с детьми.

Ним также, выполняя данное ранее обещание, договорился взять Карен Слоун на концерт.

Несколько дней назад он получил от Карен записку, в которой было написано:

Дни приходят, дни уходят.В некоторые из них ты бываешь в “Новостях”.Вместе с Бегином, Садатом, Шмидтом,Ботой, Картером,Жискар д'Эстеном и епископом Музоревой.Но из них всех только Нимрод ГолдманДостоин моейПервой страницы.Это здорово, читать о тебе.Но все же лучше видеть, слышать,Общаться, соприкасатьсяИ любить.

Он вздохнул, читая это, потому что действительно хотел увидеть Карен. Затем он виновато подумал, что все сложности в его личной жизни создавались им самим. С того памятного вечера, когда они с Карен занимались любовью, он заходил проведать ее дважды, но визиты были короткими, по пути из какого-нибудь одного места в другое. Он знал, что Карен жаждала видеть его чаще.

Отсутствие Руфи казалось удобным случаем, чтобы проводить время с Карен более подходящим образом, и поход на концерт, который должен был заменить им вечер в ее доме, успокоил его совесть.

Когда

он пришел к Карен, она была одета в праздничное темно-красное платье с ниткой жемчуга.

Ее длинные светлые волосы, причесанные и блестящие, спадали на плечи.

Мягкие голубые глаза лучились улыбкой. Ногти на ее длинных пальцах были покрыты блестящим лаком. Когда они целовались, испытывая сладкую близость друг к другу, Ним ощутил желание. Страсть, которая лишь дремала в нем, снова просыпалась. Он почувствовал облегчение, когда они покинули дом…

Через минуту или две после того, как вошла Джози и стала отсоединять инвалидное кресло от розетки, Карен сказала:

— Нимрод, ты весь в напряжении. Это видно.

— Кое-что случилось, — признался он. — Некоторые вещи ты читала. Но сейчас — только ты, я и музыка.

— И я, — сказала Джози, подходя к креслу спереди. Помощница-экономка сияла при виде Нима, он явно был одним из ее любимцев. — Но все, что я сделаю, это отвезу вас обоих. Если вы с Карен спуститесь через несколько минут, мистер Голдман, я отправлюсь вперед и доставлю “Хампердинка”.

Ним засмеялся:

— А, “Хампердинк”! Как поживает твой фургон?

— Пока прекрасно, но, — ее лицо омрачилось, — я беспокоюсь об отце.

— В каком смысле?

Она покачала головой:

— Давай это оставим сейчас. Возможно, расскажу тебе позже.

Как обычно. Ним удивился ловкости, с которой Карен, используя только свою растягивающуюся трубку, вывела кресло из квартиры по коридору к лифту.

По дороге он спросил:

— На сколько времени хватит твоей батареи?

Она улыбнулась:

— На сегодня я заряжена полностью. Так что, если пользоваться батареей для кресла и моего респиратора, вероятно, на четыре часа. После этого мне снова надо будет подключиться к старой доброй “ГСП энд Л”.

Его снова поразило, насколько тонкая нить связывала Карен с жизнью. И нить эта была электрической.

— Раз уж мы заговорили о “ГСП энд Л”. Как твои дела?

— О, у нас всегда богатый выбор дел. Они растут, как сорняки.

— Нет, серьезно. Я хочу знать.

— Ну, неожиданно нашей самой тревожной проблемой стала нефть, — сказал он. — Ты слышала, что сегодня провалились последние переговоры между ОПЕК и Соединенными Штатами?

— Это передавали по радио перед тем, как ты пришел. Страны — экспортеры нефти говорят, что не будут больше принимать бумажные деньги. Только золото.

— Они уже несколько раз грозились это сделать. — Ним вспомнил свой разговор с Эриком Хэмфри и судьей Йелом накануне Рождества. Тогда ситуация с нефтью была беспокойная. Теперь же, в марте, она стала просто критической.

Он добавил:

— На этот раз все похоже на правду.

— Насколько плохо все будет, если импортируемая нефть перестанет поступать?

— Намного хуже, чем можно представить себе. Больше половины нефти, которую использует Америка, импортируется. И восемьдесят пять процентов поступает из стран ОПЕК.