Перехват
Шрифт:
– Ты забыл, а я всю ночь думал! – пожаловался Хирш. – Даже ботинки взял новые, чтобы отвлечься.
– Помогло?
– Да ни хрена! – взвился Хирш и вскочил.
– И в чем проблема? Как ты узнал, что у тебя не того, если здесь никаких женщин нет?
– С чего ты взял, что «не того»?
– Я предположил… – пожал плечами Джек.
– Хреново ты предположил, Стентон. Дело не в том, что сейчас, а в том, что будет в перспективе. Я же еще не старик, мне тридцать четыре года!
– А
– В том, что я всю ночь думал, действует это на меня или не действует.
– Не действует, Тедди, у тебя калибр маленький, хоть и «гаусс». Вот на капитана нашего могло и подействовать.
– На какого капитана, прошу прощения? – спросил появившийся вдруг Лефлер.
Джек с Хиршем переглянулись.
– Это не про вас, сэр. Это мы про нашего капитана Хольмера, командира роты, – пояснил Джек.
– Да нет у вас никакого другого капитана, кроме капитана Лефлера, – сказал капитан Лефлер, засовывая руки в карманы штанов. – Ваша война в первой роте надцатого батальона закончена. Теперь вы тут и нигде более, это ясно?
Джек с Хиршем снова переглянулись. Для них это было полной неожиданностью, они были уверены, что, доделав здесь временную работу, вернутся к своим.
– А как же наша рота? – спросил Хирш.
– А ваша рота расформирована, как и вся армия Тардионского союза. Все поехали домой, и только некоторые задержались ради славы и могущества нашего государства.
– Ни хрена себе, – промямлил Джек, уставившись в бетонный пол.
– Именно так, камрады. И не задерживайтесь, через десять минут с машинами на плацу.
38
Сказав это, Лефлер ушел, а Джек с Хиршем еще долго молчали, одеваясь для выезда. Уже когда они шли к выходу, где у стены их дожидались роботы, Джек сказал:
– Ну и фрукт этот Лефлер.
– Да уж, – согласился Хирш. – Но и твои глупости меня достали.
– Ну я же сказал тебе, что калибр маленький, вот если бы семидесятка, тогда да, сильная отдача, всякие вибрации и прочее.
– Но у меня «гаусс», Джек! – воскликнул Хирш, привлекая к себе внимание разведчиков.
– А… Ну это… – Джек стал лихорадочно придумывать «успокоительное» для Хирша. – А – вот! «Гаусс» куда обычно ставят?
– В зенитные кабины.
– Вот! А ты когда-нибудь слышал, чтобы зенитчики на это дело жаловались?
– Да я ни одного зенитчика в глаза не видел! Может, и жалуются!
– О, Тедди! Да солдатская молва приносила нам россказни даже от арконов. Если бы у зенитчиков что-то было «не того», нам бы это вскоре донесли, а ведь их, заметь, в кабине не меньше трех-четырех человек. Командир расчета, артмастер, наводчик, связист.
– Ну, тогда все понятно…
– Что тебе понятно?
– Когда эта вредность делится
– Ну ты дурак, – покачал головой Джек.
– Почему это я дурак, Стентон? Я, между прочим, старший по званию и твой командир взвода!
– Нету никакого взвода, Тедди, и роты нет, и батальона. Ты же слышал… – напомнил Джек и, подойдя к «таргару», опустил кабину.
Дожидавшийся коллег Шойбле вывел свою машину первой. За ним двинулся «таргар», затем «грей».
Арлизонские разведчики к тому времени уже выстроились перед своими палатками в полном обмундировании и смотрели на это шествие широко раскрытыми глазами, ведь это была реализация их мечты – поддержка со стороны роботов, великих героев войны.
Щелкнув тумблерами, Джек проверил, как сидят в гнездах гранаты. Они отозвались штатно, стреляй хоть сейчас. Поставив цепь на предохранитель, он посмотрел вперед и увидел штабель из темно-зеленых ящиков и полдюжины бойцов, сидевших на всем этом богатстве.
– Здорово, кавалерия! – поприветствовал роботов сержант в арконовском мундире, больше адресуя приветствие тардионовским машинам, чем роботу, управляемому Шойбле.
– Здорово, масляный нос! – ответствовал ему Хирш, приоткрывая дверцу. – Чего приперлись, каша закончилась?
– Каша еще осталась – даже ваших кормили, но начальство с места погнало, дескать, гвозди в железки забивать некому. Вот и приехали.
– За гвозди спасибо. Надеюсь, с собой привезли? – уточнил Хирш, переходя с пикировки на наведение контактов.
– Весь багаж тут, лейтенант, – сказал сержант, похлопав по ящикам.
– Спасибо, что приехали, ребята, – вмешался Джек, тоже выглядывая в приоткрытую дверцу. – Мы без вас никак…
– Ну а то! – усмехнулся сержант, и остальные механики отозвались понимающим хихиканьем.
Без обслуживания машина ходила пять-десять дней, а потом начинала сдавать и, если не попадала в руки внимательных механиков, вскоре окончательно сдавала: начинала гореть проводка, перегревалась ходовая. Это серьезные поломки, а уже мелкие неисправности даже перечислять смысла не было.
Поэтому механики с пилотами всегда находили общий язык, ведь и механикам без машин тоже приходилось туго, они теряли квалификацию и даже сам смысл своего существования, начинали пить, играть в карты, а особо отчаявшиеся поступали в университет. И лишь с появлением машин, травящих масло, подтаскивающих подбитые опоры и шумящих поврежденными вентиляторами, механики снова становились самими собой, на их лицах появлялись улыбки, они шутили, ели на завтрак кашу, и все приходило в норму.
Они нуждались друг в друге – механики и пилоты.