Переиграть войну! Пенталогия

Рыбаков Артем Олегович

– Фермер в канале. Мы уползли уже на полсотни метров. Как понял, прием.

– Понял тебя хорошо. Мы наблюдаем. Отбой.

Суета на дороге приняла более организованный характер: подбежавшие медики оказывали раненым пассажирам автобуса первую помощь, солдаты уже не толпились на обочине, а растянулись по периметру, но ввиду отсутствия явного противника от дороги не уходили.

Мы уже собирались сниматься, как неподалеку от памятного по утренним событиям пригорка началась какаято непонятная суета.

– Арт, Бродяга в канале. Что это они

там задвигались, не видишь?

И тут до меня дошло!

– Бродяга, Арт в канале. Это они унтера, которого Люк с утра подстрелил, нашли.

И точно, на дорогу вынесли тело. Одновременно с этим большинство солдат, «пасших» поле, стали перебираться на другую сторону дороги, а броневичок дал несколько длинных очередей по кустам.

Нажав тангенту, я сказал Бродяге:

– Похоже, пора сниматься с якоря.

– А никого подстрелить не хочешь? – ответил тот.

– Нет, я не снайпер, а винтовку эту вообще первый раз в руках держу. И кто говорил, что главный принцип диверсанта: «Тихо пришли – тихо ушли» и «да не было тут никого». Так что пошли потихоньку!

В разговор включился командир:

– Фермер Арту и Бродяге. Сваливайте! Как поняли, сваливайте.

И мы хором ответили:

– Поняли тебя хорошо. Отбой.

ГЛАВА 6

Не буду подробно описывать, как мы добирались до смолокурни. Единственное, что запомнилось, – это бормотание Бродяги:

– А провода они утянули или нет? А то ведь найдут – прочесывать начнут… Писец котенку тогда…

Пройдя метров восемьсот по еле видимой в траве дороге (судя по всему, здесь в последние несколько месяцев ездили мало), мы были перехвачены сидевшими в секрете Тотеном и Доком. Они сообщили нам, что командир с Казачиной опередили нас буквально на четверть часа и, скорее всего, уже пьют чай на базе.

Так называемая смолокурня представляла собой группу из трех сараев разного размера и двух солидных каменных смолокурен, разместившихся на большой поляне размером примерно пятьдесят на пятьдесят метров. Здоровенная куча бревен и сосновых пней возвышалась на противоположной от дороги стороне поляны. Запахи смолы и скипидара густо висели в воздухе.

Наши разместились в одном из сараев, где люди, работавшие на смолокурне, устроили чтото вроде «комнаты отдыха»: грубо сколоченный стол, три лавки и фабричная чугунная печка с плитой были отгорожены от остального помещения щелястой дощатой перегородкой. В большом помещении был, повидимому, склад для инструмента. На стене я заметил пару ржавых топоров и пил, висящих на деревянных крюках. В углу стояло несколько деревянных бочек, испускающих одуряющий аромат скипидара. Подняв крышку на одной из них, я обнаружил, что она полна старой, уже помутневшей, живицей. [11] Изза перегородки выглянул Фермер:

11

Сосновая

или еловая смола, собираемая с живых деревьев, сырье для производства скипидара.

– Тоха, хорош там лазать. Иди сюда – поговорить надо.

– Секунду, Сань. Я только посмотрю.

– Да на фига тебе эта вонялка?

– Эх, товарищ майор, товарищ майор! А огневые фугасы мы из чего делать будем? О, а вот и скипидарчик! – сказал я, найдя в углу стеклянную бутыль литров на двадцать пять – тридцать, до половины заполненную желтоватой густой жидкостью. Скорее всего, качественный продукт со смолокурни вывезли, а этот был или попорчен смолой, или использовался для собственных надобностей – например для разжигания смолокурен.

– Вот тебе неймется, а! Товарищ старший лейтенант, а ну иди сюда!

– Всевсевсе! Уже идуидуиду. – И я отвесил командиру шутовской поклон в стиле куртуазного восемнадцатого века. Правда, я совсем забыл про маузеровский карабин, висевший у меня на плече. Во время поклона эта железяка не преминула сползти с плеча и грохнуться на землю. Командир непроизвольно зажмурился.

– Не боись, командир! Он на предохранителе! – Но по лицу Сани я понял, что могу дошутиться до выволочки, поэтому смиренно пошел за загородку.

Кроме Бродяги, командира и Вани там сидел и наш милицейский сержант. На столе, кроме некоторого количества еды и фляжки с коньяком, я заметил карту и планшет.

– Ты присаживайся, Антон, – несколько официальным тоном сказал СашаРаз.

– А что так серьезно? – спросил я.

– Так и дело у нас серьезное. Первую операцию отметить надо!

– А остальные?

– Они службу несут.

– А Люк где? – поинтересовался я.

– На чердаке в большом сарае.

– Я ему кронштейн и прицел со своего «кара» отдал, он там снайперку мастырит, – добавил Бродяга.

Мне подвинули маленький металлический стаканчик, мужики подняли свои…

– Ну, за победу! – сказал командир.

– За победу! – негромко, но слаженно откликнулись мы.

Через пять минут, немного подкрепившись и по знаку командира отодвинув тарелки с остатками «однозаразовой» лапши, мы склонились над развернутой Саней картой.

– Так. Дымов!

– Я, товарищ майор!

– Во время совещания разрешаю не вскакивать и каблуками не щелкать, – буркнул командир.

– Простите, не понял, товарищ майор?

– Во время совещания разрешаю не использовать обращение по званию. Как в старое время говорили – «без чинов».

– Да, понял. А вы и старое время помните, товарищ командир? – изумился Дымов.

– А что, я так молодо выгляжу? – нашелся Саша. – Да и положено мне. Так, хватит лирики и исторических отступлений! Скажика мне, Алексей Дымов, ты, когда в Заславле служил, по району много ездил?

– Много, но недолго. Я ведь всего как полгода назад сюда переведен был.

– Хреново. Ну а с местными надежными людьми контакты какиенибудь остались?