Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
– Кто вы такой? – грозно спросил незнакомец.
«Да, серьезно тебя звезданули!» – подумал я, заметив темносиние круги вокруг глаз, хорошо заметные даже в полумраке сарая.
– Вы бы присели, товарищ лейтенант госбезопасности, а то у вас, наверное, голова кружится, – машинально сказал я гэбэшнику.
– Вы что, врач?
– Нет, но в травмах разбираюсь, – ответил я.
Какаято мысль вертелась в мозгу, не давая сосредоточиться…
– Это как? – спросил чекист.
– Вам лучше ответить! –
«Лучше… Лучше… Лу… Каких таких „официров“ звал хозяин этого зиндана?» Тут я вспомнил великолепный фильм, который я любил в детстве, но потом много лет не пересматривал. Там тоже куркулистый хуторянин заманивал красноармейцев, запирал их в погребе и флагом вызывал бандитов. Вот зачем наш «гостеприимный» хозяин посылал какогото Семена на крышу сарая! А в плен мне очень не хотелось.
– Товарищи военные, вы можете называть меня Василием…
– Что? – слегка удивился сержант.
– Извините меня, конечно, но вам действительно так важно знать, как меня зовут?
«О господи, времято уходит, а они тут обмен визитками хотят устроить!».
– Что значит «Василий»? А документы какиенибудь у вас есть? – проговорил гэбэшник.
«Его сейчас стошнит, а он допросы тут ведет… Гвозди бы делать из этих людей! И забивать по самую шляпку…».
– Нет, документов у меня нет. А у вас?
«Ой, побьют тебя сейчас, языкастый!».
– Да что вы себе позволяете? – Это снова сержант.
– Вы меня еще раз извините, но, по моим прикидкам, в деревне минут через десять, максимум – двадцать, будут немцы.
Вы можете спросить меня, с чего я это взял? Ну, размахивание флагом видно примерно с километра, а машина или мотоцикл даже по местным раздолбанным дорогам проедет это расстояние минут за десять. Накинем еще минут пять на сборы. И пять – на непредвиденные обстоятельства.
Сержант дернулся ко мне:
– А ты откуда знаешь?
– Когда меня в сарай заталкивали, слышал, как куркуль этот когото просил сигнал какимто «официрам» подать. И упоминал, что пятеро уже тут. Вас тут четверо, соответственно я – пятый.
– С чего ты взял, что он немцам сигнал подает? – спросил боец с подбитым глазом.
– А кому, повашему?
– Может, заградотряду нашему?
– А товарищ лейтенант госбезопасности в этом сарае просто в тенечке отдыхает?
Тут голос подал сам энкавэдэшник:
– Что вы предлагаете… товарищ Василий?
«Хороший знак. Хотя бы на пять минут они перестанут меня допрашивать».
– Все зависит от того, сколько немцев за нами приедет. Если их человек пять, можем и справиться.
– У них оружие.
– А может, стену выломаем? – спросил я.
– Не получится, мы здесь уже второй день сидим… – подключился к конструктивному разговору сержант.
– А
– Каких палок? – не понял вначале лейтенант.
– Да все равно каких – хоть больших, хоть маленьких.
– Вот здесь ручка от «литовки» есть… товарищ, – подал голос молчавший до этого момента солдат с забинтованной шеей.
– А я думал, вы говорить не можете! – удивился я. – Давайте ручку сюда.
– Не, говорить могу, у меня ожог – масло горячее плеснуло, – сказал боец и протянул мне прямую палку чуть больше метра длиной.
– То, что надо, – сказал я, садясь и доставая из кроссовка нож.
В десяток движений заточив конец палки до остроты чертежного карандаша, я протянул палку сержанту:
– Как у вас со штыковым боем, сержант?
– Отлично! – ответил тот, вертя в руках палку.
– Ну и замечательно! На один «коротким коли» этого инструмента хватит. Товарищи, кто с ножом обращаться умеет?
– Я! – К моему удивлению, это откликнулся гэбэшник.
Хотя чему я удивляюсь: тупые неумехи среди них, конечно, встречались, но большинство службу знало.
– А силто хватит, товарищ лейтенант?
– На пару ударов хватит.
Я подошел к стене и, действуя ножом, отколол от доски две щепки длиной в пару ладоней и шириной примерно в три пальца. Быстро заточил не только острие, но и кромки ножом. Потом отхватил половину рукава своей хламиды и разрезал тряпку на две части. В этот момент в отдалении раздался одиночный винтовочный выстрел.
«О, я был прав! А Алик – молодец, бдит, выберусь из этой заварухи – надо будет проставиться! Какой „проставиться“? Ты выберись сначала!» – Все эти мысли за секунду пронеслись в моей голове.
Я протянул нож лейтенанту.
– А вы с чем? – спросил он.
– А вот с этим, – ответил я, сноровисто обматывая тряпками «рукояти» деревянных «кинжалов».
– И что мы будем делать с палками против винтовок? – поинтересовался «ушибленный».
– Диспозиция у нас будет такая. – Я заметил, что энкавэдэшник удивленно поднял бровь. Он, наверное, принимал меня за уголовника, хотя какая сейчас разница?
– …вы, товарищ лейтенант, спрячетесь в солому справа от двери и после команды будете бить по ногам ближайшего. Вы, сержант, вставайте слева от двери и, как только мы завалим ближайших, выскакиваете и демонстрируете изумленной публике свои великолепные навыки штыкового боя.
– Какой публике? – изумился сержант.
«Так, отставить смехуечки!» – приказал я сам себе.
– Вы, товарищ сержант, главное, навыки продемонстрируйте, а публику я вам найду. А вам, товарищи, – я повернулся к двум бойцам, еще не охваченным моей бурной болтливостью, – придется спрятаться.