Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
Вначале я подумал, что это какието фантомные ощущения, поскольку никакого другого внятного объяснения внезапно появившейся между лопаток вибрации не было. Спустя пару секунд все повторилось. Затем еще раз и еще.
«Что за хрень такая?» – Я передернул плечами, стараясь избавиться от источника раздражения. Не помогло. Непонятно почему, но происходящее мне напомнило чтото хорошо знакомое, но, такое ощущение, основательно забытое. Чтото, с чем давно не сталкивался. Приподнявшись, я попробовал стащить ранец и уже так понять, где находится источник этой непонятной вибрации.
– Тотен, вперед сто, по моей
Чертыхаясь про себя, я стартовал из низкой позиции – надевать на бегу лямку ранца было очень неудобно… Да еще и саданул себе по коленке тяжеленным автоматом. Но до Сани добежал чуть ли не за минуту! Помогало, правда, то, что с ориентированием проблем не было – звук работающего мотора тяжелого грузовика слышно было отлично.
– Тшш! Стой, лось ужаленный! – Командира я чуть не пропустил. – Сядь!
Торопливо выполнив приказ (и ушибив творением Дегтярева бедро другой ноги), я понял, что давненько не видел Фермера таким взволнованным. Последний раз это было, пожалуй, в тот день, когда Тоху подстрелили. А вот следующего вопроса я, сто пудов, не ожидал:
– Ты ничего такого странного ночью не заметил?
– В смысле?
– Ну, голова не болела? Не кружилась?
– Не, а при чем тут это?
– Там впереди стоит тяжелый транспортер МАЗ, – будничным тоном сообщил Саша.
– Ну и что такого?
– Я, может быть, не шибко образованный, но грузовики знаю на «ять»! Сам помнишь – живу я с этого. Так вот, в Минске завод появился только после войны.
– И? – нить рассуждений я пока не улавливал.
– Там. В тридцати метрах. Стоит. Машина. Выпущенная. На заводе. Который откроют. Лет. Через. Пять, – четко и раздельно, чуть ли не по слогам, объяснил Саша.
– Уверен? – вопрос я задал, прямо скажем, идиотский, что немедленно отразилось на лице командира и друга. – Народ рядом есть? – я тут же постарался исправиться. – Пойдем и посмотрим, а то и расспросим. Может – это такие же бедолаги, как и мы? А если что, то мы и сами с усами! – заметив сомнение на лице собеседника, я выразительно похлопал по ствольной коробке ППД.
К машине мы вышли, сделав приличный крюк, с тем расчетом, чтобы оказаться сзади и отрезать противнику путь возможного отступления. С моего места разобрать, есть ли ктонибудь в кабине или нет, не получалось – уж очень, высоко от земли она находилась. На широком и длинном полуприцепе, покоившемся на множестве колес, стоял какойто непонятный механизм, о назначении которого я бы сказать ничего не смог. К тому же груз был тщательно закрыт брезентом. Фермер знаком показал, что придется подойти поближе.
Я иду справа от машины, а он, соответственно – слева. Вжимаю в плечо автомат – я всетаки не такой быстрый как напарник. Это Саше свою СВТ вскинуть не проблема, а я боюсь не успеть.
Шаг – тишина вокруг, лишь чуть слышно скрипнул песок под ногой. Второй – ничего. Третий… До кабины еще пять. Или шесть.
Шорох слева! Я не вижу, да и командир там, но все равно непроизвольно дергаюсь.
– Тю, хлопцы! Вы чего, в войнушку, да? – Голос ни разу не испуганный, скорее даже радостный, но нервы и так на пределе. С трудом удержал палец на спуске! – Вы чо? Я «хендэ хох»! В натуре, без шуток!
Я выскочил изза машины и увидел коренастого мужика, стоявшего с поднятыми
– Не, я и не знал, что у вас тут игра!
365
Саржа (итал. sargia,фр. serge –от лат. sericus– «шелковый») – хлопчатобумажная, шелковая или искусственная ткань с диагональным переплетением нитей; вырабатывается в основном гладкокрашеной и набивной. Используется как подкладочная, платьевая, техническая и т. п. ткань.
«Игра? Какая, на хрен, игра?»
– Вы не знаете, где тут семнадцатый участок леспромхоза? – мужик явно любитель поговорить, но и жизнью битый, стоит и не дергается. Права не качает. Но я мог и погорячиться – уже давно все воспринимаю через призму войны. А вдруг он действительно считает, что мы в какуюто игру вроде изрядно позабытого на фоне всего произошедшего за два последних месяца страйкбола, играем.
– Ты кто? – Голос Фермера глух и хрипл.
– Водитель. В автохозяйстве работаю. Вот – везу агрегат пилильный на делянку, – вислоусый, не опуская рук, пальцем показал на прицеп.
– Тотен, проверь!
– Э, чего проверятьто? – возмутился мужик. – Если надо, могу накладные показать. Путевой лист… Но тогда уж и вы документ какой предъявите, что проверять могете. А то кто вас знает?
Вместо ответа Саша выразительно покачал винтовкой.
– День сегодня какой? – Негоже поперед командования в пекло лезть, но вопрос просто жег мне язык.
– С утра двадцать восьмое было… Вы чего, хорошо вечерком посидели? Неправильно это – в воскресенье наклюкиваться… Суббота на то есть!
«Не, точно мужик безбашенный – на него два ствола глядят, а он о вреде выпивона в воскресенье поучает! Хорошо, что я еще не спросил, какая это планета?» Но от ощущения общей неправильности происходящего по спине пробежал холодок. Заметил я за собой такое новое свойство. И даже не раз об этом думал. Правда, кроме скороспелого вывода, что это изза общих переживаний «чувство опасности» так трансформировалось, так ничего и не придумал.
– Августа?
– Ну да! Чего же еще?
– А год какой? – тут уже не выдержал Саша.
– Вы чего мужики? – «Пленный» даже руки от удивления опустил. – Две тысячи восьмой.
– Твою мать! – выдохнули мы одновременно с Фермером.
Глава 19
Москва, улица Дзержинского, дом 2.
1 сентября 1941 года. 18:43.
– Как дела? – Может, Эйтингон и постучался, но, погруженный в свои невеселые мысли, Павел это пропустил.
– Как сажа бела… А у тебя чего?
– Через неделю уезжаю.