Переиграть войну! В «котле» времени.
Шрифт:
Потом мне пришлось лезть в штурманскую кабину, сменять Казачину.. Тесно, мокро и грязно. Я машинально постучал гаечным ключом по остеклению… «Черт, это же оргстекло!»
– Ваня, скажи, чтобы топор принесли, будем фонарь рубить.
– Зачем?
– Он из оргстекла. Нам пригодится, да и кабину обдирать так проще будет.
Так, совместными усилиями через час мы сняли с самолета все четыре ШКАСа с турелями, два из них, правда, годны были только на запчасти, примерно тысячу патронов, и слили около ста пятидесяти литров бензина. В кузов «опеля» также отправились несколько
– Слушай, Арт, а может, мы его грузовиком на берег вытащим?
– предложил Зельц.
– Вытащим, и что дальше? Он же все равно на брюхе лежать будет. Хотя…
Подобрав с земли топор, я подошел к самолету. Взмах - и топор пробивает тонкую дюралевую обшивку на боку самолета. Еще один удар - и я, отгибая кусок дюраля, заглядываю в бомбоотсек. Вот они! Шесть крупных бомб, вертикально стоящих в передней части отсека. Если мне память не изменяет, то это - «сотки», то есть фугасные авиабомбы весом в центнер. Более крупные калибры на СБ подвешивали горизонтально, или на внешних замках. В каждом «поросеночке» - не меньше, чем по сорок килограммов взрывчатки, а то и по пятьдесят. Ура, товарищи!
Ко мне подошел Трошин, минут пятнадцать как сменившийся с поста:
– Ну что, есть?
– Ага. Только вот как их достать?
– А что тут думать-то? Бревном подпираем крыло вот здесь, где оно в фюзеляж переходит. Заваливаем весь самолет на правую сторону, выламываем створки люка и по одной достаем бомбы.
– Тут же заболоченная почва, бревно сразу в нее уйдет.
– А мы бревна подложим, и настил какой-нибудь сообразим.
– Умный ты Слава, аж жуть! Но, к сожалению, в армии инициатива наказуема, так что давай, командуй. А мы, обезьянки, посмотрим.
– А обезьяны тут при чем?
– не понял Трошин.
– Это присловье такое. Короче - выполняйте вашу задумку боец Трошин, а партия вас не забудет!
Вячеслав хмыкнул и отправился отдавать приказания. Я же вылез на берег и, устроившись под сосной, решил немного передохнуть.
«Так, проблему с взрывчаткой, мы, считай, решили… Пулеметов у нас - даже больше, чем надо. Еще пару дней на изготовление всяких взрывных девайсов - и можно в путь отправляться», - размышлял я, наблюдая за суетой возле самолета.
«Интересно, а штурман с этого СБ до наших дошел? Большое спасибо им за такой ценный подгон!»
Бойцы постелили на топкую землю гать, сделанную из нескольких бревен и положили сверху несколько кусков дюраля, с помощью лома и какой-то матери оторванные от фюзеляжа, и, уперев в импровизированную подставку бревно, заводили его под крыло бомбера. Готово! Сомов, взяв, кувалду, начал аккуратно подбивать бревно. Ррраз! Рраз! Самолет ощутимо накренился на правую сторону, а из воды показалась
– Бухгалтер! Погодите!
– крикнул я вниз.
– Да. Что случилось?
– Не торопитесь. Надо люк открыть из кабины штурмана, тогда легче его выломать будет. Там рукоять есть. Зельц?!
– Здесь я!
– Полезай в кабину, там штурвальчик такой есть, над ним «Люк» написано. Крути его против часовой стрелки. Понял?
– Да. Уже лезу!
С трудом вскарабкавшись по перекошенному крылу с обратной стороны, Дымов скрылся в раскуроченной кабине штурмана. Спустя некоторое время створка бомболюка вздрогнула и начала открываться, но потом, видимо, уперлась в грунт и остановилась.
– Мужики, давай еще!
– скомандовал я Сомову и Трошину.
– Алик, иди на ту сторону - скажешь, когда крыло с той стороны упрется, - это, уже Тотену.
Еще пара минут, и бомболюк открылся! Правда, выход его был отклонен от вертикальной плоскости градусов на тридцать, ну да ничего - будет проще бомбы контролировать.
Подхватив заготовленные бойцами слеги, я спустился к самолету.
– Так, Сомов, ты контролируй это бревно - не дай Бог, поедет или сломается! А ты, Слава, пойдем со мной - слегами бревна подопрем.
Однако у Трошина была другая идея: он предложил сделать что-то вроде крана, с помощью которого и предполагалось опускать бомбы на землю. Три слеги, установленные пирамидой, пара скоб, кусок стального троса и моток динамической веревки из наших запасов - и «кран» готов.
– Ну что, майор, - назвал я Бухгалтера старым званием, - уверен?
– Уверен! Мы так стволы на гаубицах меняли, а они потяжелее, чем эти чушки будут.
– Понятно… Но створку все равно отломать надо - мешать будет.
Ломать створку мы, правда, не стали, а аккуратно отвернули крепления (метизы в нашем деле пригодятся!), после чего вплотную приступили к выгрузке боезапаса.
Вначале Казачина вывернул хвостовой взрыватель из крайней бомбы, и мы с Бухгалтером обвязали ее веревкой. Затем прицепили «авоську» карабином к петле на стальном тросе и, расцепив замок, начали осторожно опускать стокилограммового «поросенка» на створку люка, лежащую на земле. Ваня начал выкручивать головной взрыватель. Оп-па! Расцепив карабин, и дождавшись, когда Казачина закончит, три бойца впряглись в бомбу и с легкими матерками потащили ее на берег.
– Антон, а мы сейчас будем выплавлять взрывчатку?
– поинтересовался Трошин.
– Нет, на базу отвезем, а завтра определим, в какой бомбе какая, и тогда уж приступим.
– В принципе, в начале войны еще не началась вся эта чехарда со взрывчаткой, характерная для более позднего периода, но рисковать понапрасну мне не хотелось.
– Понятно…
За час, вымотавшись до полного изумления, мы вытащили на берег все шесть бомб.
Кроме вооружения и бензина нашей добычей стали несколько приборов, вроде датчиков температуры масла двигателей и самолетных часов. Рацию снимать не стали, поскольку при взгляде на ее покореженную переднюю панель было сразу ясно, что лампы посадку не пережили.