Перекрёстки Эгредеума
Шрифт:
Разум, запечатанный в безысходности чёрной бездны, уносимый потоком вечности в непроглядную глубину бытия. Прорехи ткани мироздания увлекают его на изнанку. Волны космического океана
И он начинает грезить.
А планета, на которой он заперт, всё летит и летит сквозь нескончаемый мрак.
Он грезит о других мирах, о потерянном солнце, чей восход никогда не увидит, о хитросплетении судеб и душ, накрепко связанных друг с другом невидимой паутиной сквозь пространство и время.
Ему чудятся сияющие миражи, разноцветное небо и тёплое море, ласкающее измождённое тело.
Миллиарды лет проносятся мгновением, миг растягивается вечностью. Воспоминания о прошлом неотличимы от несбыточных мечтаний о будущем, сумрачные грёзы – от произошедшего наяву.
Кто он? Откуда? Как оказался на этой планете? Нет ответов, только бессчётные вероятности, между которыми он подвешен в зыбкой неопределённости. В бездонной пропасти между реальностями. В ловушке между явью и сном.
Разум, навеки
Каждая книга – дверь в новый мир. Миры, зашифрованные символами, разворачиваются под обложкой во всей полноте непреложного бытия. В них оживают сны, цветёт небо и плещутся тёплые волны. В них рождаются герои, чьи имена застыли на заледеневших губах грезящего, чьи переплетённые судьбы тянутся светящимися нитями к его окоченевшим пальцам.
Но в его тюрьме ничего больше нет – только бескрайняя тьма и бесконечность собственного разума.
И всё, что он может – лишь мысленно вырезать слова ненаписанных книг в своих грёзах.
На мокром песке. На ветхих свитках, покоящихся в затерянных гробницах далёких миров. На свежей бумаге университетских учебников, чьих авторов осудят за вольнодумство и назовут безумцами. На стенах чёрных башен, пронзающих небо, пространство и время, многомерные уровни Единого Бытия, Предвечную Тьму, свернувшуюся в прорехах мироздания, и впивающихся острыми шипами в его собственное стылое сердце.
Конец ознакомительного фрагмента.