Перекрестки судеб

Дёмин Михаил

– Да, конечно. Но все они в принципе здешние, полтавские. У каждого – знакомства, родственники, всяческие связи… Наверняка имеется алиби… Нет, с местными трудно. Для нашего дела никто из них не подходит. Только эти…

– Ну, хорошо. Эти! Ты задержал всего лишь двоих… Но самый-то главный скрылся. Тогда ушел и сегодня – тоже… Из-под самого носа ушел. Оба раза! Как же так?

– Как-то так получилось… Сам не пойму. – Наум Сергеевич растерянно моргнул, поднял плечи. – Очень уж ловок, видать, подлец! Ребята в шутку его Фантомасом окрестили.

Он ударил правой,

стиснутой в кулак, рукою о левую ладонь:

– Ну, ладно… Далеко этот Фантомас все равно теперь не уйдет.

– Да ведь и вообще, если вдуматься, – добавил тут же парторг, – брать его необходимо при всех обстоятельствах. Участие его в краже чемодана бесспорно, подтверждено показаниями Грачева. И если насчет тех – двух – прокуратура еще может усомниться, то здесь все наверняка. Все точно. Санкция будет, я это обещаю! Главное сейчас – напасть на след. – Он тяжело шевельнулся в кресле, посмотрел на собеседника в упор. – Вот что ты мне обеспечь… Сможешь?

– Смогу, – уверенно проговорил Наум Сергеевич. – Моя агентура…

– Агентура! – небрежно отмахнулся парторг. – Разговоров я о ней слышу много. А толку пока что – чуть… Не нравится мне здесь что-то, сомнительным кажется, смутным.

– Что же, например? – прищурился Наум Сергеевич.

– Ну, хотя бы то, что этот Фантомас так странно – вовремя – исчез из малины.

Парторг склонился, посапывая, к столу, зашуршал бумагами. И потом сказал:

– Вот – твоя собственная докладная. Ты пишешь: «Из опроса присутствующих выяснилось, что Игорь Беляевский внезапно покинул помещение за четверть часа до прихода опергруппы».

– Что ж, правильно, – пробормотал начальник опергруппы, – не пойму, что вас тут смущает…

– А может, он ушел не случайно? Может, его кто-то предупредил, а?..

– То есть как – предупредил? – удивился Наум Сергеевич. – Кто? – Лицо его дернулось и напряглось. – Кто же бы это мог?

– Не знаю, не знаю… Эта твоя хваленая агентура – ты за нее ручаешься? Вполне?

– В общем, да, – покивал, наморщась, следователь. – Человек, с которым я там связан, проверен давно и надежно. Это как раз он – если помните – помог нам в деле Новоселова. И кое в каких других делах тоже содействовал. И весьма успешно. Так что я не допускаю…

– А все же подумай, проверь, пораскинь мозгами… Все ведь случается – сам знаешь! Ты с ним когда в последний раз виделся?

– Недавно.

– Теперь постарайся встретиться еще раз. Срочно! И пощупай его, проверь, присмотрись… Соображаешь?

– Н-не совсем, – трудно, медленно выговорил Наум Сергеевич. – Вы что же, полагаете, что это двойник?

– Я ничего пока не полагаю, – резко возразил парторг. – Я просто делюсь с тобой сомнениями. Человек этот – твой, а не мой. Вот и займись им как следует. Выясни, чем он дышит, какому богу молится, с кем дружбу водит… Вообще, подбери к нему ключи…

– Слушаюсь, – сказал, подтягиваясь, начальник опергруппы. – Постараюсь.

Отойдя от дома подальше – свернув на центральную улицу и растворившись в пестрой людской толчее, – Игорь остановился передохнуть.

Недавнее нервное напряжение спало, сменилось гнетущей усталостью. Захотелось лечь, вытянуться, забыться. «Куда податься, – задумался он, – где отыскать надежное место? Разве что – вернуться в притон… Малыш и Копыто будут кривляться, конечно. Но черт с ними! Дружба рухнула, ее не вернешь. А дела – что ж… Я им пообещал отдать должок – и отдам. В этом они не должны сомневаться… И кстати, расскажу шпане о сегодняшнем приключении!»

Вот так он размышлял, стоя в тени, у газетного киоска. Он ничего не знал о ночной облаве, не ведал беды, нависшей над его головою; не подозревал о том, что с этого дня он уже, в сущности, проклят и напрочь отвергнут блатными. Душа его была не замутнена, и мысли были легки.

«Пойду, – решил он твердо, – хоть отдохну по-настоящему!»

И только он подумал это – в стороне, в отдалении, возникла фигура, показавшаяся ему знакомой. Он вгляделся: смуглое, цыганского типа лицо, косая черная челка над бровью… «Ну, ясно, – сообразил Игорь, – это же гитарист! Тот самый парень, что был в притоне в ту ночь; играл и пел, и неплохо пел».

Вокруг бурлила и текла густая толпа; крутились, рябя, косынки и кепки, пыльники и пиджаки. Предвечерняя улица была залита светом, исполосована тенями и битком набита людьми. Но все эти люди были чужими Игорю. Близкой и своей казалась ему только та, отдаленная фигура…

Гитарист, очевидно, только что вышел из пивной. За его спиною зияла растворенная дверь; там, в полумраке, в прохладной глубине, смутно белели столики, двигались темные силуэты. Он стоял у порога, вполоборота к двери – дожидался кого-то… И в тот самый момент, когда Игорь приблизился, из глубины пивной появилась женщина – рыжеволосая, с покатыми плечами, с обширной грудью, колышущейся в вырезе пестрого платьица. Пухлые плечи ее были обнажены, осыпаны веснушками. И на правой ее руке Игорь увидел наколочку: сердце, пронзенное стрелой…

– Привет, – сказал Игорь. Он весело сказал это, так как был искренне доволен встречей. – Привет, друзья! Вот хорошо… Тебя-то, Роза, мне как раз и надо…

То, что произошло затем, повергло Игоря в изумление. Гитарист отшатнулся, прижимаясь боком к стене. Лицо Розы как-то странно осунулось, завяло, губы побелели. В расширенных глазах метнулась тревога.

– Ты, – проговорила она вздрагивающим голосом.

– Я, – сказал Игорь, – конечно – я! Кто же еще? Вы что – не узнаете меня?

– Ты… Чего ты от нас хочешь?

– Да ничего… Просто – поговорить, – недоуменно и растерянно пробормотал Игорь. – Я не пойму… В чем дело? Что с вами такое? Вы меня, наверное, не узнаете, путаете с кем-то другим.

– Да нет, узнаем, – сказал, кривясь, гитарист, – такого ни с кем не спутаешь… После всего, что было…

– А что – было? – спросил сейчас же Игорь. И весь напрягся, исполненный скверных предчувствий. – Что?

– А ты разве не знаешь? – поигрывая бровью, сказала Роза. – Не догадываешься? Ну, конечно, конечно. Ты же ведь мальчик тихий, простой, ни в чем не повинный.