Перекрестки
Шрифт:
Иисус взглянул на Бабушку, та кивнула.
— Ну хорошо, — согласился Тони, — валяйте. Что я должен делать?
— А ты не хочешь узнать, на что ты соглашаешься? — спросил Иисус.
— Я же по своей воле решил согласиться. Меня ведь не принуждали.
— Ну да, ты сам решил.
— Ладно, верю, — сказал Тони, удивляясь самому себе. — Я очень не хочу сознаваться в этом, но мне вроде как начинает нравиться действовать вслепую. Поймите, я никогда так не поступал, то есть никогда не рисковал и никому не доверялся,
— Никогда об этом не задумывался, — засмеялся Иисус.
— Так что я должен делать?
— Мы… Но подожди, огонь гаснет.
Тони чувствовал себя легко и свободно — возможно, в результате своего недавнего признания, пережитого потрясения и наступившего затем облегчения. Какова бы ни была причина, он дышал глубоко и ровно и даже пододвинул свой табурет поближе к шевелившимся в огне поленьям, приводимым в движение вспышками искр.
— Иисус, а я говорил, что у тебя… — Он хотел сказать «красивые глаза», но решил, что это прозвучит не вполне подобающе, и выразился иначе: — Необыкновенные глаза.
— О да, что есть, то есть. От отца достались.
— От Иосифа? — удивился Тони.
— Нет. Иосиф был мне приемным отцом, так что никаких генов я от него не унаследовал.
— А, так ты имеешь в виду Бога Отца? — Тони указал вверх.
— Да, папу Бога.
— Он никогда мне не нравился, — заметил Тони.
— Ты же не знаешь его, — отозвался Иисус недрогнувшим голосом, все так же ласково и мягко.
— И не хочу знать.
— Слишком поздно, брат мой. Меня ты уже знаешь, а яблоко от яблони, как говорится…
— Хм… — пробурчал Тони, и они замолкли, завороженные танцем языков пламени, пожиравшего свою добычу. Наконец Тони спросил: — Твой отец — он ведь Бог Ветхого Завета?
Тут вмешалась Бабушка. Встав и потянувшись, она произнесла:
— Бог Ветхого Завета! Нет, он сведет меня с ума! — С этими словами она повернулась и нырнула сквозь занавес из одеял в спальное помещение. Обменявшись взглядами, Иисус и Тони рассмеялись и опять стали смотреть на догорающий огонь.
— Иисус, — сказал Тони, понизив голос, — все-таки кто такая эта женщина, Бабушка?
— Я все слышу, — донеслось из соседней комнаты.
Это не смутило Тони, он ухмыльнулся.
— Она из племени лакота, — объяснил Иисус. — Как и ты, между прочим.
— Что значит «как и я»? — удивился Тони.
— Тони, каждый из нас принадлежит к той или иной нации или племени и все — члены двуногого братства. Мои предки — иудеи, в тебе же кровь индейцев лакота.
— Неужели? — Тони был поражен. — Получается, что она… действительно моя бабушка?
— Только по крови, воде и духу, но не по плоти. Ты не родственник ей, а вот она твоя родственница.
— Как это? Не понимаю.
— Это удивляет тебя? — улыбнулся
— Вот эта индианка — Святой Дух?
Иисус кивнул, а Тони только покачал головой.
— Да-а. Не совсем таким я его себе представлял. Я думал, Святой Дух — это нечто призрачное, водянистое или что-нибудь вроде силового поля, а не старуха… — тут он понизил голос до еле слышного шепота, — которая живет в такой развалюхе.
Иисус расхохотался, а голос из другой комнаты произнес:
— Я могу предстать в виде чего-нибудь водянистого или призрачного, если тебе так больше нравится… А если ты думаешь, что мне не по нраву подобные развалюхи, то ты плохо меня знаешь.
Тони не ожидал, что будет общаться и болтать с этой парочкой так непринужденно. Не чувствовалось никакого скрытого напряжения, не было ни волчьих ям под ногами, ни замаскированных минных полей. Тони даже не видел в их разговоре никакой определенной цели. Беседа текла сама собой, естественно, искренне и до того доброжелательно, что Тони невольно ждал подвоха.
Прошло несколько минут. Иисус произнес очень тихо, почти шепотом:
— Тони, ты скоро отправишься в путешествие…
— Эта фраза похожа на Бабушкино напутствие, — рассмеялся Тони. — «Ты скоро отправишься в путешествие, внук мой…» Но ведь все это, — он обвел руками окружающее пространство, — можно тоже считать путешествием.
— Да, и правда похоже, — усмехнулся Иисус. — Главное, не забывай во время этого путешествия, что ты не один, как бы одиноко тебе ни было и что бы ты ни почувствовал.
— К чему ты это говоришь? — Тони коснулся руки Иисуса. — Я сижу тут и пытаюсь забыть, что заранее согласился на все, что вы предлагаете, а ты ведешь себя так, что я нервничаю все больше.
Иисус опять тихо засмеялся, очень искренне, и это подействовало на Тони успокаивающе.
— Я не хочу, чтобы ты нервничал, я просто хотел сказать, что всегда буду с тобой.
Тони глубоко вздохнул, подыскивая слова, чтобы выразиться как можно точнее.
— Думаю, я верю тебе, как и всему остальному здесь. Не знаю даже почему — может быть, благодаря маме, — но верю. — Помолчав, он добавил: — Спасибо, кстати, за то, что помог, когда я потерял самообладание, прибыв сюда.
Иисус похлопал его по плечу в знак того, что все понял, и продолжал:
— Мы с Бабушкой хотим сделать тебе подарок, который ты можешь передать кому-нибудь во время своего путешествия.
Словно по сигналу, Бабушка раздвинула одеяла и вернулась к очагу. Она расплела косы; черные как смоль ниспадающие волосы представляли резкий контраст с высохшим и морщинистым, но сияющим лицом. Она двигалась легко, без усилий, и лучилась довольством. Потянувшись, она почесала у себя под подбородком, где на платье не хватало пуговицы.