Перекрёстки

Kriks

Мари открыла глаза и сразу почувствовала, что что-то не так. Определенно. Она зажмурилась, соображая, что, как и почему. Осознание пришло неожиданно. Мари резко села на кровати и широко распахнула глаза.

– Проспала… – пробормотала девушка, снова падая на подушки. Конечно, так и есть. Мама с вечера укатила в командировку, и разумеется Мари проспала. В таком ритме жить просто невыносимо! Девушка раздраженно стукнула кулаками по одеялу. Вчера она допоздна просидела за биологией и физикой, но сегодня проспала. Конец полугодия на всех отзывался крайне негативно. Количество репетиторов росло в геометрической прогрессии, время олимпиад нещадно приближалось, а преподаватели требовали всё больше внимания к своим предметам.

Ну всё, день прожит зря! А как же иначе. Опечалившись, но тем не менее разумно рассудив, что удручаться больше двух-трех минут ни к чему, Мари натянула одеяло и счастливо продолжила спать.

– Какой…? – всё больше округлял глаза Рен.

– 1796! – прошипела Глория.

– А не пятый? – не унимался Тао.

– Не тебе со мной спорить, – оборвала Глория. Рен пожал плечами.

– Людовик четырнадцатый же? – нахмурила брови Офелия.

– Почти угадала, – усмехнулся Лайсерг, лихо строча на листочке.

– Двенадцатый? – сузила глаза Офелия.

– Четвертый, – кивнул Лайсерг, – и звали его Генрих.

– Подумаешь… Ошиблась чуть-чуть.

– Мистер Юсуи, – грозно начал Хром, – увижу еще раз, как вы тянете руки под партой к учебникам, выгоню из класса!

– Никуда я не тянулся! – возмутился на всякий случай Хоро.

– А я бы не стал утверждать, – вставил Хао, – Если вы попросите меня подтвердить, профессор, я встану на вашу сторону!

– Асакура, сиди молча.

– Сплошная диктатура, – констатировал Хао, – а как же народ? Свободная страна? Демократия?

– Я сейчас заставлю писать тебя контрольную, порядочный гражданин.

– А вот и нет, я же еду на олимпиаду. Я разрабатываю стратегию порабощения Китая!

– А должен бы изучать сражение в Портсмуте, – поучительно изрек Хром.

– Да чего там изучать, – Хао откинулся на спинку стула, – сущие пустяки же. Ну приплыли, ну постреляли, и что с того?

– Помолчи, – устало повторил Хром.

– Ну лааадно, – великодушно согласился Хао. Он повертел головой по сторонам, печально вздохнул, и всё-таки продолжил, – Хотя знаете, я скажу. А давайте устроим суд? Дебаты! Вы же это любите!

– Допустим, – осторожно согласился Хром. Иногда он действительно делил класс на три равные части: обвиняемые, обвинители и защитники, беря в пример случай из истории, – и кого же ты предлагаешь судить?

– Как это кого! – всплеснул руками Хао, – Хоро конечно!

– Чего? – выпучил глаза Юсуи, резко выпрямившись, – С чего бы?

– А почему, собственно, и нет? – Хао сложил руки на груди, – Не всё ж нам в декабристов играть, хотя сезон и располагает… Но я не об этом! Руки тянул?

– Да ничего я не тянул, – пробурчал Хоро.

– А вот это еще доказать надо, – понесся Хао, – назначаю себя прокурором. Лайс!

– Отстань.

– Ты будешь адвокатом, Дител. Ибо больше не вижу интеллекта, достойного мне. К вам это не относится, профессор, – милостиво добавил Асакура.

– Ох, молчал бы, – отозвалась Глория.

– Ждал твоей реакции, – Хао расплылся в улыбке, – назначаю тебя секретарем Дитела!

– Всё, прекратить балаган, – прервал наконец Хром, отрываясь от проверки домашних заданий, – вернулись к написанию контрольной, живо! Не то я назначу себя главным прокурором и судьей в одном лице. Тебя, – он ткнул в сторону Хао, – посажу первым, в качестве баламута и мятежника. И ни слова больше! – грозно добавил Хром.

Мари сладко зевнула, потянулась и открыла наконец холодильник. Йогурт или не йогурт? Молоко или сок? Она лениво захлопнула дверцу. Кофе, как всегда. Мари пожала плечами. Странная я. Почему я не пью ни сок, ни молоко, ни минералку? Везде один кофе… Ну или черный крепкий чай, в качестве некоторого компромисса. Бум-бум. Мари открыла дверцу кухонного шкафчика и вытянула пачку вафель. Хорошо дома. Особенно зимой. Особенно когда за окном метет. Особенно когда видеть никого не хочется. Мари

не любила компании. Хоть и не скажешь с первого взгляда. Она любила быть одна, но боялась этого ужасно. Вот такой парадокс. Мари была бесконечно сильно привязана к Мати и Канне – иногда это даже пугало: что, если однажды их рядом не окажется? Она чувствовала себя беспомощной в такие моменты. Канна была одиночкой, и не скрывала этого. Её с Мари и Мати связывали кровные узы, и лишь потом душевная привязанность. А Мати была гордой и заносчивой. Она бы никогда и никому не призналась, что нуждается в ком бы то ни было. Она умела жить одна, хоть и не любила. А Мари – нет. Она просто не представляла жизни без них. Каждый раз, когда они ссорились, её пробивала такая истерика, что становилось страшно. А так, на виду, никто бы и не подумал, включая самих Мати и Канну, что их красивая, уверенная и смелая сестра способна так переживать за их отношения. Мари заварила кофе и включила телевизор, просто так, чтобы шел фоном. В этом году они еще ни разу не слепили снеговика. Репетиторы, учеба – много времени уходит в никуда… Это потом поймешь, что в никуда, и что не это главное. Но сейчас, это будущее, и как можно пускать всё на самотек? Мари так не умела и не хотела делать. Но на снеговика время найти всё же стоит, решительно подумала Фауна. Фиона стремительно шла по главному коридору третьего этажа. Да, лестница, о спасение, еще два шага… И!

– Мисс Старс! Постойте минутку! – Фиона зажмурилась и, стиснув зубы, замерла таки на месте.

– Весь день не могу вас поймать, дорогая Фиона, – Фауст широким размашистым шагом приблизился к девушке, развернул её и, приобняв одной рукой, неспеша повел в обратную сторону, – Что же вы не заходите, моя милая?

– А я… я, – лихорадочно соображала Фиона, – занята… была.

– Ну-ну, моя дорогая, уж на биологию время всегда найти можно, – со смехом ответил Фауст, – пойдемте, я дам вам материалы. Подумать только, уже через неделю праздник! Вас это радует?

– Разумеется! – живо отозвалась девушка, – Кто не любит новый год…

– Вот и я о чем. Планов у вас, милочка, наверно предостаточно. Но я уверен, вы в своем графике отыщете пару свободных вечеров. Вы же не забыли, что сразу после рождества отправляетесь на городскую олимпиаду?

– Как можно забыть такое, профессор!

– Ах, как здорово, – обрадовался Фауст, увлекая девушку в кабинет, та устало вздохнула. Черт. Нашел всё-таки. Фиона тщательно скрывалась от него больше недели, надеясь, что он отступится и найдет другую жертву. Что ж, надежда хоть и умирает последней, но всё же умирает. Фиона снова вздохнула. Ненавижу школу.

– Так-так, – бормотал Фауст, носясь как заведенный по кабинету, и накладывая внушительную стопку учебников, приложений, практических заданий, схем и прочего. Глаза Фионы расширялись всё больше.

– П-п-профессор, – заикаясь, выдавила Фиона, – я же столько не прочитаю!

– Так-так, – он остановился и печально посмотрел на ученицу, – ну не расстраивайте меня, моя дорогая. Хотите, я вам дополнительные занятия назначу после уроков? Скажем, через день… – он задумался на мгновение, – хотя пожалуй, каждый день! В конце концов, время поджимает. Так что? Вижу, вы согласны, – Фауст хлопнул в ладоши.

– Нет! – резко оборвала Фиона, – Я не могу. У меня после уроков репетиции в группе, и театре.

– Ах, группа эта ваша, – раздраженно отмахнулся Фауст, – Давно стоило прикрыть эту самодеятельность. Мистер Асакура скоро перестанет отличать пестик от тычинки, – сурово закончил Фауст. Фиона в ответ тактично промолчала, подумав про себя, что Йо и без того хорош. А пестики с тычинками пусть отличает Лайсерг, на то он и Дител.

– Ну и? – Пилика выжидательно уставилась на подругу.

– Ну и взяла я сегодня омлет, – не отрываясь от учебника алгебры, ответила Анна, – думаю, хватит есть каши. Пора на что-то существенное переходить.