Перекрёстный огонь
Шрифт:
— Тогда это что-то вроде линчевания.
— Вот именно.
— Но ведь не доказано, что девочек убил именно Когуре. Может статься, он и не виновен вовсе. Его же не арестовали и не предъявили официального обвинения, потому что не было прямых улик.
Макихара вздохнул:
— Если это убийство являлось карой, исполнителям наказания не нужны были улики: достаточно было убеждения в том, что именно Когуре убил девочек.
Симидзу показалось, что Макихара вздохнул, потому что не согласен с его точкой зрения.
—
— Ну, раз точно, тогда да, — отозвался Макихара.
— Что вы имеете в виду?
— Это я так извиняюсь.
Тикако, посмеиваясь, вмешалась в перепалку:
— Так или иначе, Масаки Когуре был осужден, приговорен и казнен кем-то, кто считал, что именно он стоит за убийствами школьниц. Члены шайки, бывшие с ним в тот момент, были безжалостно казнены вместе с ним. Именно так, по-моему, и можно объяснить это событие, и супруги Сада тоже так считают. Но я еще не все вам рассказала.
— Есть что-то еще? — сердито спросил ее напарник.
— Если это казнь, то палач рано или поздно должен сообщить членам пострадавших семей, что покарал преступников за убийство их дочерей: так сказать, явился карающей десницей правосудия. Сада убеждены в этом.
Короткое молчание ощущалось словно прохладный ветерок. Машина остановилась на красный сигнал светофора, и Симидзу, сняв руки с руля, поскреб в затылке.
— Ну не знаю, как-то это все… — с коротким смешком произнес он. — Похоже на какой-то детективный фильм.
— Не согласен, — возразил Макихара. — Идея вполне здравая. И я бы сказал, что эта казнь была сигналом, адресованным не только родителям девочек. Это выглядит как своего рода послание СМИ: демонстрация не преступления, а наказания.
— Но ничего подобного не было.
— Не было до поры до времени. Однако мы ведь не знаем, что произошло на самом деле. Мы знаем лишь, что Когуре подозревался в том, что был вожаком шайки, убивавшей девочек. Кое-кто из членов этой шайки, тоже принимавших участие в убийствах, жив и здоров до сих пор. Может быть, палач намерен выступить с заявлением, когда разделается со всеми.
— Но разве может человек в одиночку разыскать всех соучастников без поддержки какой-нибудь организации или следственного аппарата?
— Мы и этого не знаем. Может, каратель и принадлежит к какой-нибудь организации или группировке, а вовсе не действует в одиночку.
Атмосфера на переднем сиденье снова начала накаляться, и Тикако поспешила отвлечь внимание спорщиков:
— Симидзу, поверни налево, пожалуйста.
Кунихико поспешно включил сигнал поворота. В бытность свою патрульной на дороге, Тикако за такую манеру езды непременно остановила бы его и влепила предупреждение.
Как только машина вписалась в поток транспорта, Симидзу вновь заговорил:
— Вся эта организация карателей, по-моему, полный бред. Мы ведь полицейские, а не какие-нибудь писатели-сценаристы. Давайте придерживаться
Макихара снова красноречиво вздохнул.
Тикако перевела его вздох примерно как «Никто и не утверждает, что все эти серийные убийства осуществляются организацией карателей».
Она невольно рассмеялась:
— Разумеется, мы всего лишь выдвигаем версию. Но, по словам Сада, — тут она взглянула на надувшегося напарника и продолжила: — на случай, если она окажется верной, их группа поддержки была бы весьма полезна для сбора данных. Они имеют в виду, что если эти серийные убийства действительно казнь и дело рук некой организации, то представители ее наверняка захотят послать сообщение семьям погибших, и тогда важно, чтобы это сообщение дошло до адресата. Родственники погибших даже хотят сами попросить эту третью силу прислать им такое сообщение.
— Понял, — кивнул Макихара.
— Ну и как они могут сделать такой запрос?
— Через журналы или газеты.
— По-моему, на СМИ нельзя полагаться.
— Да, конечно. У группы есть свой веб-сайт. Конечно, они не собираются напрямую обращаться к этому, согласно их гипотезе, судье-палачу. Они всего лишь собирают сведения об убийствах девочек и приглашают другие пострадавшие семьи присоединиться к ним.
Симидзу явно через силу, но все же кое-как примирился с идеей:
— Значит, мы едем к этим Сада узнавать, нет ли у них чего нового.
Тикако указала на многоэтажный жилой дом, который высился перед ними в ночи:
— Вот этот дом. Я им позвоню. — Она вынула мобильник и набрала номер Сада.
Через два звонка на том конце ответили:
— О, детектив Исидзу! — Это оказалась госпожа Сада. Она была явно взволнована. — Наконец-то! А мы до вас тщетно дозванивались весь вечер.
10
Супруги Сада проживали на одиннадцатом этаже высотного здания, расположенного в сверхсовременном квартале Одайба, с видом на море. Небольшая квартирка, заставленная мебелью, в целом создавала скорее ощущение уюта, чем тесноты.
Семейный алтарь, где покоилась душа их единственного ребенка, занимал центральное место в доме, напротив окна в гостиной.
— Йо-тян, у нас в гостях детектив Исидзу! — Госпожа Сада обратилась к алтарю радостным голосом и зажгла перед ним свечу.
Тикако подошла к алтарю и поглядела на маленькую фотографию девочки в школьной форме. Даже на черно-белом снимке на лице девочки-спортсменки выделялся здоровый загар. Тикако зажгла ароматическую палочку и сложила руки молитвенным жестом.
Оба детектива последовали ее примеру. Макихара долго простоял в молитвенной позе, а потом вопросительно глянул на госпожу Сада:
— Я смотрю, на именной табличке, вопреки буддистскому обычаю, нет посмертного имени.
На табличке стояло только имя «Йоко», данное девочке при рождении.