Перекресток одиночества 4
Шрифт:
— Не нагибайся! — напомнил я и Сергей поспешно выпрямился, опять подставляя черному небу не свою согбенную спину, а защитный козырек рюкзака.
Старик вооружен обрезом и перед выходом из вездехода я заставил его раз двадцать отработать необходимые действия на тот случай, если его подхватит упавший сверху летающий змей и потащит в воздух. Сергей ворчал, показывал характер, напоминал, что я уже заставлял его это делать еще в Бункере перед выездом и вообще… но я настоял.
— Их убили у самых ворот! — крикнул он мне, перебарывая шум ветра — Зверье поработало! Не повезло так не повезло!
— Или их просто не пустили — возразил я, поворачиваясь к снежной стене.
Там
Наверняка все погибшие пришли сюда очень давно. Я сужу не по голым костям — тут постарались черви, а при вечном серьезном минусе и не понять, когда случилась смерть. Тела могут десятилетиями пролежать почти нетронутыми, пока несущий колкий лед ветер медленно сдирает с мертвых лиц промерзшую плоть слой за слоем, пока не обнажается череп. И с телами случилось бы тоже самая, если б не защищающая их одежда. Видел я как-то документалку про кладбище Эвереста… Но тут хватает хищников и тот сплющенный череп наверняка раздавлен ползучим медведем.
И все это случилось давно. Я сужу исходя из логики.
— В машину! — скомандовал я и Сергей с готовностью подчинился.
Неся с собой негнущиеся от мороза куски вроде как верхней одежды, он поднялся на гусеницу и вошел в машину первый, а я следом за ним, держа оружие наготове. Не снимая меховую куртку, я стащил только рюкзак с плеч и заторопился в кабину, на ходу отвечая на вопросы стариков:
— Сколько там бедолаг-то поеденных?
— Я видел три черепа — ответил я, опускаясь в кресло и дергая за рычаг под консолью управления.
Вдавив педаль, заставил вездеход сдвинуться с места.
— Медведи? Черви?
— Не знаю — отозвался я, останавливая машину у границы подступивших к стене высоченных сугробов — Могли просто замерзнуть.
— Эх… А бункер?
— Да не знаем мы пока! — рявкнул не выдержавший Сергей, уже сидящий рядом с печкой — Филя! Дров подбрось едрить твою! Я обрывков с карманами натащил — может документы в них какие или еще что. А в рюкзаках что?
— Да мусор считай один померзлый…
— Тащи сюда! Отогреем все это добро и осмотрим. Охотник… ты ведь копать собрался?
— Да — кивнул я, в то время как вездеход тяжело разворачивался на месте, вспарывая снег и дробя торосы.
— А может протараним сугроб?
Поднимаясь с кресла, я покачал головой и тихо пояснил:
— Окажись я здесь — первым делом постарался бы зарыться поглубже в снег. Затем начал бы копать проход к занесенным воротам. Думаю, кто-то из этих несчастных наверняка поступил точно так же.
— Эх… — слушающий меня Филимон жалостливо вздохнул — Беда-то какая…
— А если их убили? — спросил молчавший до этого радист, сидящий у своей аппаратуры — Кости мало о чем скажут, если на них следов нет от ножа там или от пули.
— Расклад может быть любым — я пожал плечами и кивнул на разложенные на полу обрывки и какие-то уцелевшие вещи — Но раз их рюкзаки и сумки остались здесь же, я ставлю на мороз и хищников, а не на других людей.
— Согласен — буркнул Сергей, показывая всем лежащий на ладони нож — Финка! С наборной рукоятью. Вещь! Такую в снегу бросать не станут. Людишки тут либо померзли, либо хищники их подрали. Охотник прав — они просто не сумели попасть в убежище. Или их не пустили…
— Нет смысла гадать на снежной пыли — проворчал я, поднимая свой рюкзак и вешая на специальный крюк — Тут копать надо. Как докопаемся — так и узнаем.
Сняв с держателей лопату с короткой ручкой, я отнес ее к двери, после
— Копать будем по очереди мы с Сергеем по очереди и без всякой спешки. Касьян Кондратович — нам нужна связь с Бункером. Расскажем о не слишком хорошем открытии, заодно еще раз поработаем ретранслятором. Через часа два хотелось бы похлебки с медвежьим мясом.
Убедившись, что все роли распределены и поняты, я кивнул и разблокировал люк. Не обращая внимания на ударивший в лицо ледяной ветер, я принялся сбивать лед с лебедочного механизма, одновременно прикидывая масштаб предстоящих работ. В принципе расстояние до ворот невелико — вернее до имеющейся в них узкой двери. И если она не заперта, то все разом становится куда проще. А если заперта… что ж… тогда я постучу. Не ответят — постучу еще раз или даже десять. Выжду часик. А затем без малейших колебаний выдерну эту дверь ко всем чертям с помощью вездехода…
Я человек вежливый. Если пошлете меня куда подальше — я уйду. Но глухое молчание — знак смерти. И значит можно не церемониться…
Глава 4
Мрачные находки. Ледяная нора, тоска и плач безмолвный. Стальная дверь и рык дракона.
В своих предположениях я не ошибся.
Приходившие сюда люди, поняв, что их никто не встречает, не торопились сдаваться. Они продолжали бороться, неся в сердцах еще не угасшую надежду. Чуть передохнув, потоптавшись в снежной целине, они приходили к одной и той же мысли, после чего подыскивали из своих пожитков наиболее подходящий инструмент и начинали вгрызаться в снег. Сначала им тогда, как и нам сейчас, встречался снег сыпучий, еще не слежавшийся, легко отбрасываемый назад, на миг, повисающий белым облачком и тотчас уносимый злым ветром. Они продолжали и продолжали копать, уходя так глубоко, насколько хватало сил и упорности — а этот запас у каждого был свой. Тут все как в жизни или в воде — каждый барахтается так долго, как может. Хотя там в нормальной жизни может быть кто-то бы и помог утопающему… но здесь помочь было некому. Сюда приходили поодиночке. И в одиночестве сталкивались со всем спектром чувств — обреченность, тоска, бессильная злоба… Но при этом они продолжали копать снег — таков уж склад ума привыкших не сдаваться сидельцев.
Кому-то сил хватило всего на три метра, другие ушли глубже.
Человеческие кости начали попадаться почти сразу, заодно наглядно показывая почти археологический срез человеческого упорства. А заодно показался и срез того, кто и насколько глубоко способен учуять желанную добычу и проникнуть за ней в снежную толщу. Хотя тут ничего нового я для себя не открыл. Сначала под лезвие лопаты попадались такие же кости как и там снаружи — лишь малая их часть не несла на себе повреждений, тогда как остальные были расплющены и разгрызены. Тут поработали снежные медведи, сумевшие унюхать возможно еще не заледенелое мясо или придя за оживившейся стаей червей.
Но как только я продвинулся еще на три метра глубже и наткнулся на каменную стену ведущего внутрь достаточно узкого прохода, снег стал куда плотнее, а полностью целых костей и разбросанных вещей прибавилось в разы. Я продолжил копать и находок прибавилось — достаточно длинная серия уцелевших пещерок, где нашел четыре полностью целых человеческих костяка, лежащих практически на одной линии. Черви аккуратно сожрали плоть, сдвинув только мелкие кости. Поэтому я, проползая мимо, возвращаясь чтобы вытащить снег, мог хорошо разглядеть тела и даже понять, как они провели последние мгновения своей жизни.