Перекрёсток параллельных миров
Шрифт:
Воровато оглядевшись по сторонам, она прошла по тропинке к железнодорожному переезду, перейдя через пути, направилась к дому, спрятавшемуся за высоким глухим забором так, что видна была только крыша. Подойдя к калитке, фея нажала кнопку звонка видеофона. Засветился экран, недовольный голос произнёс:
– Опаздываешь.
Щёлкнул, открываясь, замок. Эмилия снова огляделась, убедилась, что улица пуста, и скользнула в дверь.
В большой гостиной, украшенной в
– Даже не встанешь?
– Нет. Не встану, не поздороваюсь, не буду рассыпаться мелким бесом. Сама, всё сама, здесь слуг нет.
– Но…
– Никаких «но»! – отрезал Матвеев. – Ты меня столько раз убеждала, что я – твой муж. Алиллуйя, убедила. Вот и давай, жена, ублажай мужа, – он требовательно протянул руку.
– Я пришла в гости. Проведать тебя, Дарину, внука.
Николай рассмеялся, поднял вверх большой палец:
– Во шутка! – он перевёл взгляд на шкуру медведя, лежащую на полу, сказал: – Слыхал? Проведать она пришла. Какая трогательная забота!
Гостья молчала, смотрела недовольно, но хозяина дома это нисколько не заботило. Он налил себе ещё коньяка, деловито предложил женщине:
– Давай без долгих предисловий и любовных игр. Принесла?
Фея кивнула, начала расстёгивать кофточку.
– Эй! Я стриптиз не заказывал!
Эмилия не обратила никакого внимания на слова Николая, расстегнула ещё пару пуговичек, слегка отодвинула ворот блузки. Сверкнули ярким огнём рубины, украшавшие вычурное ожерелье. Хозяин дома прищурился, протянул руку:
– Показывай.
– Так смотри, – ответила фея.
Матвеев неторопливо встал, подошёл к женщине, бесцеремонно отодвинул её руку, вытянул из-под блузки ожерелье, осмотрел украшение, кивнул головой:
– Неплохо. Снимай.
– Ты кое-что забыл, – сказала фея, сделала шаг назад.
Николай рассмеялся, довольно произнёс:
– Ах, как тебе припекает!
Он чуть потянул ожерелье на себя, заставляя женщину приблизиться, но тут же отпустил драгоценность и направился к бару. Открыв дверцу, Матвеев взял с полки стакан, достал из него кожаный ремешок с яркими разноцветными бусинами и, повернувшись к фее, тряхнул фенечкой:
– Как обещал.
– Клади на стол, – приказала Эмилия. Николай небрежно
– Надеюсь, чаю ты мне нальёшь?
– Запросто, – Николай поставил на столик бокал с коньяком, забрал со стола ожерелье, вышел из комнаты.
Проводив мужчину долгим взглядом, Эмилия схватилась за перстень, украшавший безымянный палец левой руки. Сдвинув в сторону большой камень, она высыпала в бокал белый порошок и слегка взболтала жидкость. Выдохнув с облегчением, гостья села в кресло и, прислушавшись к шуму закипающей в чайнике воды, доносившемуся с кухни, достала из кармана фенечку. Презрительно оглядев ремешок, она убрала его назад в карман.
Хозяин дома появился минут через пять. Поставив на столик чашку с чаем, прошёл и плюхнулся в своё кресло. Эмилия удивлённо спросила:
– Даже не подашь?
– Нет. Сама, всё сама. Здесь слуг нет, – он взял в руки бокал с коньяком, приподнял слегка, салютуя гостье. Было видно, что ему доставляет удовольствие издеваться и унижать гостью, а та внимательно следила за действиями Матвеева, не обращая внимания на издёвки.
Николай сделал большой глоток коньяка. Гостья сжалась, напряглась, как кошка, увидевшая мышь. Матвеев поперхнулся, закашлялся, попытался встать с кресла, но ноги не держали его; он упал на пол. Фея метнулась к Николаю, достав из кармана небольшой пузырёк с белым порошком, крикнула:
– Где настоящий браслет? Где? Признавайся и я дам тебе противоядие. Ну, быстро!
– Дарина поменялась, – прохрипел Матвеев, протягивая к женщине трясущуюся руку.
– С кем? Кому отдала?
– Соседке… Коробкиной… Дай…
Эмилия отпрыгнула в сторону, протянула к Николаю пустую руку и произнесла, не скрывая злорадства:
– Нечего давать. От этого яда нет противоядия. Сейчас ты сдохнешь, и я хочу, чтобы ты знал – я тебя ненавижу. Ты разрушил всё, что я строила долгие годы. Жени был прав. Ах, как он был прав!
Николай хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу, хотел что-то сказать, но не мог, а фея произнесла с улыбкой:
– Счастливого пути, дорогой, – она небрежно сделала ручкой и пошла к выходу.
Матвеев в последний раз взглянул на женщину, помутнели глаза, упала голова на пол. Гостья обернулась на пороге и, улыбнувшись победно, вышла из комнаты.
Выбравшись из усадьбы через чёрный ход, гостья прошла вдоль забора, подойдя к участку Коробкиных, оглядела притихший дом с тёмными окнами, тихо сказала: