Перекресток времен. Новые россы
Шрифт:
Хотя… Когда два года назад Синчи Пума ходил в Хосхо на церемонию скорби по Сапа Инка Уайне Капаке, он слышал, что на севере, в город Тумбес, там, где заканчивается земля и начинается бескрайняя соленая вода, на больших лодках под белыми парусами с красными крестами приплывали виракочи. Правда, после их посещения умер сам Единственный и множество его воинов.
Но те пришли по воде, а здесь, в горах, воды нет!
Может, они, как в легенде, спустились с небес?!
Пастухи с дальних пастбищ сообщали ему, что недавно в горах был слышен страшный гром и вдалеке видны были яркие вспышки, после чего небо покрылось черными тучами. Но это мог быть и пробудившийся вулкан, означавший, что Пача-Ма-ма –
Гадай не гадай, надо дождаться верховного жреца Иллайюка: он, в отличие от Синчи, умеет общаться с богами и подскажет, что делать. А пока надо готовиться к встрече с чужими.
– Руми, – вождь подозвал другого гонца, – скажи Качи, пусть отберет сотню воинов и ждет меня у выхода из крепости на тропе «посвященных». Иди.
Качи был племянником Синчи Пума, единственным сыном старшего брата, погибшего вместе с отцом в войне с кечуа-инками тридцать пять лет назад. Вождь заменил Качи отца и воспитывал его вместе со своими сыновьями, не выделяя, кто родной, а кто нет. Теперь Качи, крепкий сорокалетний мужчина, стал правой рукой Синчи Пума, помогал ему во всех делах. А на время отсутствия вождя, как старший из братьев, руководил жизнью племени. Но это не означало, что он претендовал стать вождем или курака. Качи знал, что никогда не будет вождем, в отличие от своих двоюродных братьев, потому что его отец им не стал. Из-за этого он люто ненавидел всех кечуа-инков и сдерживался от открытой мести только благодаря мудрости Синчи Пума.
– Ты звал меня, Синчи?
Спокойный голос отвлек Синчи Пума от тревожных мыслей.
– Да, Иллайюк. Присаживайся, – пригласил вождь. – Надо посоветоваться.
Верховный жрец уаминка присел рядом на скамью.
Они были ровесниками и друзьями с детства, всегда делились радостями и печалями. Когда Синчи Пума стал вождем, то после смерти прежнего Иллайюк был избран новым верховным жрецом. Власть светская и духовная должны действовать вместе, в одном направлении, тогда народ будет спокойным и верным. Вождь и верховный жрец понимали друг друга с одного слова, даже с одного взгляда.
Другу не зря дали имя Иллайюк – «сияющий, получивший прикосновение богов». Из всех жрецов народа уаминка он был самым умным, рассудительным и мудрым, отлично знал свое дело. Этот дар дали ему боги, с самого рождения.
Чтобы стать жрецом, надо им родиться.
После рождения мальчика уаминка его приносили к верховному жрецу племени. Жрец, осмотрев ребенка, решал его дальнейшую судьбу. Если ребенок был хилым и болезненным, малыша уносили высоко в горы, где оставляли в дальней пещере. Через день за ним возвращались: если он был жив – отдавали матери, если умирал, то там же и хоронили. Но таких детей было мало, у здоровых родителей почти всегда рождались здоровые дети. При осмотре верховный жрец по известным только ему приметам определял детей, отмеченных богами как их посланники на земле. Они и становились в дальнейшем жрецами. А чтобы все видели, кто перед ними, матери с рождения прикладывали к голове таких детей специальные дощечки-колодки, перевязанные веревочками, постепенно стягивая их, что приводило к деформации черепа, придавая ему удлиненную, вытянутую вверх форму. Жрецы для лучшего общения с богами должны были быть похожими на них.
Дети уаминка воспитывались сурово. Чтобы не изнежить ребенка, мать не брала его на руки даже на время кормления грудью: только наклонялась над лежащим в высокой колыбели младенцем. Со дня рождения детей ежедневно обливали холодной водой в целях закаливания. С семилетнего возраста мальчиков начинали учить воинскому искусству, а в девять лет уже посылали на первую охоту.
По заветам предков, чтобы народ имел много воинов и был сильным, ни один мужчина и ни одна женщина уаминка не должны были остаться одинокими. Если женщина становилась вдовой, то по выбору вождя и с ее согласия другой мужчина брал ее в жены вместе с детьми и заботился о них. Из-за частых войн почти каждый мужчина-уаминка имел по две, а то и три жены с кучей детей, воспитанием которых занималась вся община. Но все равно на всех незамужних восемнадцатилетних девушек женихов не хватало, и поэтому им приходилось часто выполнять мужскую работу, в том числе воевать, забрасывая врагов камнями с помощью пращи.
– Я знал, что они придут, – ответил Иллайюк на немой вопрос вождя. – Об этом мне сказали боги еще перед последней полной луной. Но это не те виракочи, что приплывали в Тумбес два года назад. Они другие, не из нашего мира.
– А почему ты мне не сказал об этом?
– Не был уверен. Боги сказали, что к нам придут их наследники, но когда и какие они, об этом боги промолчали.
– Что эти виракочи принесут нашему народу: смерть или радость?
– А ты как думаешь?
– Не знаю. Те, что приплыли на север, принесли с собой смерть, погубили множество воинов и самого Сапа Инка. После началась эта братоубийственная война… – задумчиво произнес Синчи Пума.
– И один из них тоже умер. Значит, они смертны, как и мы с тобой, – добавил Иллайюк.
– Если они несут смерть и смертны, то это не боги. Наши боги несут добро, и они бессмертны, – сделал вывод вождь. – Если эти не такие, мы должны их убить.
– А если нет?
– Если они боги или дети богов, тогда дадим им дары и, может быть, откроем тайну, которую хранили. Но меня волнует другое… Как они попали туда?
– Ты сам уже ответил на это, Синчи, – улыбнулся верховный жрец. – Если бы они были смертными людьми, то попасть туда, минуя нас, не смогли бы. Значит, они боги или дети богов. – Иллайюк указал на большой лист с пометом, лежащий на скамье: – Это помет их животных. У нас таких нет. Значит, это они перенесли виракочей в священную долину.
– А почему тогда они идут сейчас по тропе «посвященных» через густой лес, а не летят по небу, как боги? – возразил вождь.
– А ты вспомни о наших богах-виракочах! Они ведь тоже сначала сюда прилетели, но потом, оставив нашим предкам свою большую птицу, пошли по земле учить людей, – парировал жрец. – Но здесь я с тобой соглашусь. Надо посмотреть, кто это. Пока мы только слышали о них, но не видели.
– Ас. Да будет так! – воскликнул Синчи Пума, приняв решение. – На тропе «посвященных» нас ждет Качи с сотней воинов. Пойдем и посмотрим…
Через некоторое время вождь и верховный жрец уаминка, с оружием в руках, в сопровождении жрецов и воинов, вышли на тропу «посвященных».
– Качи, – приказал Синчи Пума склонившемуся перед ним племяннику, – возьми пятьдесят воинов. Устрой засаду. Часть спрячь по эту сторону Серебряного ручья, а часть на другой стороне, вдоль тропы «посвященных». Следи, чтобы никто из чужих не перешел через висячий мост. Убивать никого не надо, просто не пускай их на этот берег. Мы зайдем им сзади. Если это враги, окружим и убьем всех. Если нет, я первым выйду им навстречу. Когда ты их увидишь, дай сигнал дымом.