Перекресток времен. Новые россы
Шрифт:
У Андрея похолодело на душе, спина покрылась потом, быстро застучало сердце, шум от этого стука бил по ушам. В дивизии много ходило слухов об особом отделе НКВД армии: кто к ним попадал, назад в свои подразделения уже не возвращался. «Что я такое сделал, кто на меня написал и что теперь со мной будет?» – быстро задавал себе вопросы Андрей. Почему-то вспомнилась мама, прощание с ней и отцом на вокзале, когда он сразу же после окончания училища заехал домой на пару дней похвастаться новенькими лейтенантскими кубиками в петлицах. «У нее
Глядя на внезапно побледневшего лейтенанта, сержант ГБ усмехнулся и протянул руку:
– Сержант государственной безопасности Синяков Виталий Иосифович, особый отдел армии. Да не переживай так, лейтенант. Я не за тобой. Воюй спокойно. У меня к тебе всего пара вопросов имеется.
Услышав, что особист приехал не за ним, Андрей перевел дух и немного успокоился.
Выждав минуту и поняв, что собеседник пришел в себя, Синяков продолжил:
– В твоем подразделении служит старший сержант Левченко Григорий Васильевич? Как он тебе?
– Да, в моем взводе, товарищ сержант госбезопасности. Командир второго орудия. Я с ним с первого дня службы в батарее. Грамотный, опытный сержант, отличный младший командир. Бойцы его уважают, командование ценит. А что случилось, если не секрет?
– А рассказывал он тебе, откуда родом, о своей семье, не вел ли антисоветской агитации?
– Да нет вообще-то. Так, говорил, что один остался, а семья от тифа в Гражданскую умерла. А насчет агитации, такого не слышал, – стараясь сохранить уверенность в голосе, проговорил Андрей. – Так что случилось-то?
– Плохи у него дела, лейтенант. Не знаю что да как, но мне его надо доставить в особый отдел армии. Вот ордер, почитай.
С этими словами Синяков показал Григорову лист бумаги с печатями, на котором было написано:
«Особый отдел НКВД 5-й армии
Выдан сотруднику особого отдела НКВД 5-й армии сержанту госбезопасности Синякову В. И. на производство ареста и обыска старшего сержанта Левченко Григория Васильевича в расположении… стрелкового полка.
Начальник особого отдела НКВД 5-й армии
Прочитав это, Андрей с недоумением посмотрел на Синякова:
– Но ведь он ничего такого не совершал, товарищ сержант госбезопасности! Воюет отлично, немцев бьет лучше всех, сегодня в бою немецкий танк уничтожил и кучу пехоты! Разве можно так?!
– Можно, лейтенант. У нас все можно, – с железом в голосе отчеканил Синяков, особо выделив последнюю фразу. Затем, смягчившись, произнес: – Пока не вышли в расположение наших войск, ты ему ничего не говори. Особенно при других бойцах.
– А зачем вы мне тогда это сказали и показали?
– А затем, лейтенант, чтобы ты за ним лучше присматривал. Да остановил вовремя.
Ошеломленный, Андрей машинально отдал честь, развернулся и на ватных ногах побрел в направлении бронетранспортера.
В себя он пришел только тогда, когда к нему подошел офицер-пограничник и протянул руку:
– Бажин, Иван.
– Григоров, Андрей. Командир противотанковой батареи. Правда, у меня осталось всего-то два орудия.
– Ничего. Для нас и это сила. У меня из маневренной группы в сто пятьдесят человек всего восемь осталось. Остальные полегли смертью храбрых, или война разбросала, кого куда… Вот такие дела, брат… Ну что, пошли к тебе, артиллерия…
Подойдя к бронетранспортеру вместе с Бажиным, Григоров увидел, что Левченко со своими бойцами отцепил орудие от «Ханомага» и прицепил к нему передок с зарядным ящиком, а затем к передку и пушку. Таким образом, лошадь от второго орудия оказалась свободной.
– Вот, товарищ лейтенант. Решили лошадке дать отдохнуть. Я с водителем зенитного ЗИСа договорился. Первое орудие тоже с передком к нему прицепим. Пусть Мамедов отдыхает. А то у него лошади еле идут.
– Не получится, Григорий Васильевич, нашим лошадкам отдыхать. Через десять минут выступаем. Отдайте двух лошадей товарищу старшему лейтенанту. Он будет идти в голове колонны как разведка. Мы сразу же за ним, прикрывать будем. А за нами все остальные. Понятно?
– Понятно, – с досадой ответил Левченко, привыкший всегда заботиться о своих, хоть людях, хоть лошадях. – Только вы лошадок наших, товарищ старший лейтенант, не очень-то гоните, уставшие они больно.
– Хорошо, старший сержант. Не буду. У меня у самого люди еле идут. А сколько еще топать придется…
О своем разговоре с особистом Андрей решил Левченко не говорить. «Скажу потом», – подумал он.
Бажин подозвал из группы отдыхающих пограничников своего старшину, и они вдвоем, сев на лошадей, шагом поехали вперед по лесной дороге, переговариваясь. Следом за ними двинулся и «Ханомаг», за которым потянулась вся колонна, состоявшая из военных и гражданских беженцев. В конце колонны к роте Попова присоединились разведчики, доложившие, что немцы прошли мимо.
Миновали несколько километров. С наступлением сумерек в лесу уже ничего не было видно. Только по просвету между верхушками деревьев можно было определить, где петляла дорога. Два всадника периодически освещали ее фонариком. Впереди показался большой старый дуб с развесистыми ветками.
– Кажись, здесь был поворот, товарищ старший лейтенант.
– Сейчас узнаем. Пока еще Григоров подъедет, засвети-ка фонариком. Посмотрим.
– Стой! Кто идет? Стой! Стрелять буду! – раздалось из кустов.