Перекресток времен. Новые россы

Захаров Андрей Николаевич

– Ничего, старшина. С врагами так и надо поступать. Я на тебя не в обиде. Ты же не знал, кто мы, – ответил принявший игру Олега Антоненко. – А вот Синяков виноват. Нарушил приказ.

– Какой приказ? – еле слышно прохрипел Синяков, придерживая рукой распухшую скулу. До него уже дошло, с кем он имеет дело. Он так же, как и старшина, застегнул ворот и стоял навытяжку.

– Приказ командира полка, чтобы задержанные были живыми и невредимыми, – ответил Антоненко. – Так что, товарищ Синяков, долг платежом красен.

Видя, что Синяков еще

сомневается в его полномочиях, Уваров решил его переубедить:

– Синяков, вы знаете, что значит особая группа при наркоме внутренних дел СССР?

– Так точно, товарищ капитан госбезопасности. Проведение разведки и диверсионно-саботажные операции в тылу врага. Вы никому ниже своего руководства не подчиняетесь. У вас большие полномочия.

– А где мы сейчас находимся? И что из этого следует? – дожимал его Уваров.

– Мы в тылу противника. Из этого следует, что все воинские подразделения нашей армии, оказавшиеся в тылу врага, согласно секретного приказа, переходят в ваше прямое подчинение для организации партизанских действий, – отчеканил Синяков.

– Теперь еще вопрос. Местность, где мы находимся, – это сейчас чей тыл?

– Судя по вчерашним боям, уже немецкий.

– А стали бы немцы своих диверсантов в свой тыл посылать?

– Нет, конечно. Они к нам их засылают, а в свой-то тыл зачем? Самим с собой воевать, что ли? Партизан здесь пока нет.

– А если немцы сами к себе диверсантов в тыл не посылают, тогда кто мы?

– Диверсанты. Наши. Советские.

– А теперь ответьте на вопрос: как лучше действовать диверсионной группе в тылу врага? В советской или немецкой форме, а?

– Конечно, в немецкой. Меньше среди немцев выделяться будет. Это как в лесу на охоте, чтобы зверь не видел, – выдал Долматов.

– Вот вы сами и ответили на свой вопрос, почему вся моя группа одета в пятнистую форму. Еще вопросы есть?

– Никак нет. Все понятно.

– Я надеюсь, что я убедил вас, товарищ Синяков, в моих полномочиях. Вопросы насчет того, кто мы, у вас еще есть?

– Вопросов нет, товарищ капитан госбезопасности. Все понятно. Извиняюсь, ошибка вышла. Не подумал сразу, ведь вчера только из боя. А здесь тыл был.

– Хорошо. А теперь предъявите свои документы и доложите цель вашего пребывания в этом полку.

Синяков сначала достал из внутреннего кармана свое удостоверение, а затем из командирской сумки сложенный вдвое лист бумаги с печатями. Прочитав удостоверение, Олег вернул его Синякову, а лист бумаги немного задержал:

– Кто такой Левченко Григорий Васильевич и что он совершил? Почему его арестовывают?

– Это старший сержант, командир артиллерийского орудия в этом полку. На него поступил донос в особый отдел: он якобы скрыл, что из белоказаков, занимался антисоветской агитацией и склонял к переходу на сторону противника. Больше я ничего не знаю. Но я переговорил с его командиром, лейтенантом Григоровым, пока это не подтверждается.

– Понятно. Возьмите ордер. Я, пользуясь своими полномочиями,

приостанавливаю его действие. До перехода через линию фронта. А там посмотрим, как карта ляжет. Пока никому не говорите, но за ним наблюдайте. Понятно? Это вас тоже, Долматов, касается.

– Так точно, – вместе ответили Синяков с Долматовым.

Видя, что ему поверили, Олег решил разрядить обстановку и расположить к себе новоиспеченных подчиненных:

– Садитесь, товарищи. В ногах правды нет.

Все находившиеся в блиндаже присели на нары. Олег поставил возле стены винтовку.

– Есть еще в лагере сотрудники НКВД?

– Так точно. Кроме нас еще восемь пограничников с нашим командиром группы старшим лейтенантом Бажиным Иваном Михайловичем. Но они сейчас пошли на тот берег озера. Стрелял там кто-то, – доложил старшина Долматов.

– Да, я слышал. Мне самому непонятно, кто это может быть, – произнес Уваров. – С этой минуты все сотрудники НКВД поступают в мое прямое подчинение и моего заместителя, старшего лейтенанта государственной безопасности Антоненко Николая Тимофеевича. Кроме нас, никому не подчиняться. Ясно?

– Так точно.

– Пантелей Егорович, доведите мой приказ до всех пограничников.

– Будет сделано.

– Вы все на себе прочувствовали, что произошло этой ночью. У кого какие версии имеются?

Первым высказался Долматов:

– Товарищ капитан госбезопасности, разрешите доложить. Перед тем как вашу группу задерживать, я возле дороги ночью дежурил. Утром смотрю, а дороги-то нет. Одна стена из земли и камня кругом озера идет, метров двадцать высотой будет. До сих пор понять не могу, что произошло. Это что-то с природой случилось…

– Стена, и земляная? А я-то думаю, откуда горы могли взяться!

– Какие горы? Что вы говорите, товарищ капитан…

– Да, уважаемые мои. Мы все с вами оказались в горах. Вместе с озером. Я горы лично видел. Сейчас выйдем из блиндажа, сами убедитесь.

Синяков кашлянул, удар Николая и падение на жесткие нары оказались чувствительными.

– Я тоже, товарищи, заподозрил, что что-то тут не то. Ну не может природа за одну ночь так поменяться! Это какой-то катаклизм, ничем не объяснимый. В этом надо срочно разобраться.

– Правильно мыслите, Виталий Иосифович. Вот мы с вами и должны первыми разобраться. По роду своей службы. Предупредить и обезвредить. Как бы паника большая не поднялась. Народ здесь разный. Гражданских лиц много. Сами понимаете, что произойти может.

Все согласно закивали. Антоненко хотел было что-то сказать, но Олег жестом остановил его.

– А сейчас пойдем к командиру полка. Надо представиться. Николай Тимофеевич, верните нашим товарищам оружие.

Возвращение оружия было риском, но Уваров сознательно шел на него, понимая, что по-другому доказать, что не враг, он бы не смог. Не получив своих автоматов, Синяков и Долматов не поверили бы ему и при малейшей возможности пристрелили бы. Такое уж было время.