Перекресток
Шрифт:
— Сергей! С тобой всё в порядке?
Я с трудом разлепил веки. Рядом стояла встревоженная Хельга, а чуть в стороне принц что-то негромко втолковывал вождю орков.
— Где мы? — подняться оказалось не так просто — ноги дрожали, да и желудок вдруг настойчиво попросился наружу.
— В какой-то бухте. Жрица сказала, что мы должны быстро сойти на берег, пока никто не заметил…
Я сидел на пригорке и смотрел на уплывающий корабль амазонок. На корме с трудом можно было разглядеть маленькую фигурку беловолосой женщины с поднятой рукой. Не знаю, увидимся ли мы ещё когда-нибудь, но эта картина без сомнения навсегда останется в моей памяти.
Почему-то
6. Мегалит
— Прости за Гату, старик! — Халит с трудом выдавил мучавшую его фразу.
Колдун молча кивнул, не поворачивая головы. Потом обречённо махнул рукой:
— Ты тоже прости меня. Я не хотел гибели моего народа…
Следопыты расстались с кочевниками как только выбрались из каньона. Печальный караван степняков медленно проехал вперёд и уже давно скрылся за поворотом, а Халит всё так же хмуро смотрел на опустевшую тропу.
— Пора, — Агриэль тронул мага за руку, — солнце совсем низко, а до Заронга ещё хороший кусок дороги.
— Едем! — Чужак решительно тряхнул головой, словно отгоняя назойливую мошкару. — Сейчас важнее побыстрее добраться к Мегалиту, а колдун немного подождёт. Хотя и в степи могут начаться бурные события. Хан был сильным воином, а вот достойного наследника не воспитал. За жезл Правителя начнётся большая драка — претендентов хватает. Да и последний поход к Дастарогу заметно ослабил кара-маулей, поэтому наверняка подчинённые племена захотят вновь получить свободу. Не удивлюсь, если очень скоро там начнётся война.
— Агриэль, а где ты в прошлый раз встретил паука? — Серхио задумчиво посмотрел на мечника.
— Там, на входе в каньон. А что?
— Просто интересно, почему он не напал сейчас?
— Не знаю… Может, сдох давным-давно.
— Вряд ли, — вмешался Уаддр. — Тот арахнид был совсем молодым, а живут эти твари долго. Скорее всего, просто затаился. Пауки хорошо чувствуют убийственную для них Силу и в одиночку на такого мага никогда не нападают. Получается, что Халит для них опасен.
— Почему именно Халит, а не Карр?
— Карр умер, но арахнид всё равно не напал, — усмехнулся эльф. — Понимаешь теперь?
— Я про пауков впервые услышал от вас и никогда их не встречал, — пожал плечами Чужак. — Чем, интересно, я для них опасен?
— Арахниду лучше знать, — Уаддр бросил короткий взгляд на мага. — Наверно, тебе тоже доступны секреты магии личей моего мира…
Отряд свернул на старую дорогу. Камни тысячелетиями сохраняют следы — вот и эта серая полоска вытертого базальта могла бы поведать внимательному путнику много интересного. Говорят, когда-то древние прорицатели умели по единственному следу рассказать о прошлой жизни человека и даже предсказать будущее. Только кто теперь о том знает наверняка? А ведь раньше дорогу к горной крепости шлифовали тысячи ног: скотоводы гнали овечьи отары на праздник Осени; после удачной сделки с подгорными мастерами купеческие караваны спешили на городское торговище; отряды стражников проезжали по несколько раз в день. Да и простой люд частенько приходил к воротам Заронга в поисках забав и развлечений — славился город своими тавернами и домами терпимости далеко за пределами провинции. Ничего удивительного, суровая жизнь приграничья отдыха требовала весёлого, бесшабашного — так, чтобы хмель и утехи гнали подальше горькие думы да печаль.
— О чём задумался? — Халит чуть приотстал и поравнялся с ехавшим последним Серхио.
— Я не хотел их убивать, — тихо ответил испанец. — Когда-то давно я дал себе клятву, что больше никого не убью. А тут… Сам не знаю, как получилось.
Чужак покачал головой:
— Наш мир
— Интересно, а что же тогда в худшем?
— В худшем от тебя даже пепла не останется. И памяти. Как будто и не было никогда человека. Скажи, Входящий, кому понравится, если дети так и не узнают, кто их отец? Нет, раз уж попал в чужой мир — живи по его законам. Или меняй законы, ломай правила, если сможешь.
— Как ты?
— Мне тоже далеко не всё подвластно. Пока… — Халит грустно усмехнулся. — А сегодня, если бы ты не нарушил данного себе слова, ты бы просто погиб. И мы вместе с тобой, между прочим. И ради чего? Чтобы потом Карр вместе с кочевниками вернулся в Дастарог за новыми жертвами? Подумай, какой смысл в твоей идиотской клятве?
— Да я понимаю, — кивнул испанец, — но чувствую себя отвратительно. Как будто только что предал самого близкого человека.
— Или не уберёг, — едва слышно прошептал Халит. — Вряд ли кто-нибудь сейчас тебе поможет. Хотя бы раз в жизни каждому человеку приходится испытать нечто похожее. Если ты справишься, то станешь сильнее и мудрее. Только слабые носят всю жизнь чувство вины — таскают повсюду своих мертвецов и не понимают, что каждый серьёзный шаг требует платы. Иногда страшной и болезненной, но только сильный духом может справиться с любой неудачей. Великая цель потребует от тебя многого. Запомни, Входящий — небеса никогда не предлагают взвалить ношу, которую ты не в состоянии унести. В этом мудрость и благосклонность Силы. Нужно только сделать правильный выбор.
— Всё равно противно обмануться в себе самом.
— Повторяю, — Чужак упрямо тряхнул головой, — не давай идиотских обещаний. Ты перепутал причину поступка и его последствия. Ведь что по сути произошло? Тебя захлестнули эмоции, ты не сдержал гнев, что и привело к трагедии. Так какой обет стоило принять? Подумай!
Серхио с удивлением отметил, что неторопливая речь мага странным образом успокаивала. Когда-то в детстве он сорвался с утёса и сильно ударился о камни. Потом, закусив губу, лежал у воды, а океанские волны раз за разом накатывали на дрожащее от напряжения тело и забирали боль. Вот так же и слова Халита — без всякого намёка на жалость или утешение, они принесли облегчение и… понимание.
— Заронг! — громко прокричал впереди Агриэль. — Добрались, наконец!
— Думай, Входящий! — бросил Чужак и пришпорил коня. — Решать только тебе, и советы тут вряд ли помогут.
Кто бы мог подумать, что руины большого города выглядят настолько удручающе! Серхио во время многочисленных походов приходилось встречать развалины заброшенных горных поселений в Испании. Ну, или смотреть репортажи из уничтоженных землетрясениями городов по всему миру. И всё же на сей раз ощущения были другими. Покинутые дома всегда дышали запустением и какой-то обречённой усталости, вызывая лишь лёгкое чувство грусти. А кадры хроники вообще воспринимались как-то отстранённо. Здесь же, казалось, каждый обломок стены кричал от ужаса — словно дома спасались от страшной угрозы бегством: сталкивались, калечили друг друга, да так и окаменели в нелепых позах по прихоти неведомого повелителя. Лишь ветер беспокойным стражем кружил между обломками.